Титаномахия. Том первый
Шрифт:
– Так что грешника не случайно именуют развалиной. Ведь, заблуждаясь, он обречён блуждать по развалинам своих Сказок! – усмехнулся Ганеша и снова её поцеловал, развеяв сказочно долгим поцелуем Творца все её заблуждения.
Но увидев, как Андрей Болконский и его «маленькая княгиня» милуются, блуждая по развалинам её сказок о себе, как о недоступной принцессе, Елена тут же снова стала для него столь же прекрасной, как была:
– Что ж, я искренне рада, что ты наконец-то нашел себе ту принцессу, которую ты и впишешь в идеальный мир своей Сказки!
– Ты хочешь сказать, что
– Мои пределы в вышине сложили гимны обо мне! – улыбнулась Елена и откровенно клацнула зубами.
И проникшись её волшебной игрой в белку, уже обещавшую погрызть его «орешек», Ганеша моментально оставил Креусу и пошел на абордаж.
Но Елена смогла тут же отбить нападение и не дала ему захватить себя в рабство, отогнав корму своей ладьи от него подальше.
Как только тот ущипнул её за зад. Как простую деревенскую девку на ярмарке, торговавшую своими аппетитными булочками.
А не крутую нравом скандинавскую принцессу, которой – для полноты картины – теперь не хватало лишь секиры!
Но Ганеша не стал с ней биться, а тут же вернулся к очарованию Креусы. Ему было всё равно, кто будет являться объектом для нападения его любви. Её низкопробковое положение? Видавшие виды одежды? Голодный, усталый от разочарований взгляд, выпавший в осадок тонкой грусти? Напротив, всё это лишь вспахивало векторное поле активности её любви к нему, подающему надежду погасить в ней все эти сигнальные лампочки. И протягивало пульт управления ею.
– Грязно не то, что в сознание входит. А то, что из этого выходит на поле практики, – улыбнулся он Креусе.
– В сапогах на босу ногу в поисках обмороженной октябрём несчастья капусты запоздалых выводов, – усмехнулся над ними Ганимед.
– Но стоит лишь вывернуть твою жизненную ситуацию обратно в теорию, как ты, увидев все свои недочеты и исправив их соответствующими поступками, тот час начнёшь жить в Сказке. Если же в тебе недостаточно художественной пластики, открой «Мифы и легенды древней Жреции» и выработай свою мифологию поведения. Став для себя Зевсом, жестоко карающим тебя за любой проступок, а для других – Гермесом, несущим им благую весть от бога – твоей высшей сущности! Постепенно ты станешь настолько совершенной, что откинешь все эти карнавальные маски, включая и маску бога.
– Чтобы лицо ни натерло ею, как сандаль – большой палец! – усмехнулся Ганимед и потёр лицо.
– А второй сандаль дырявый, в нём всегда хорошо! – усмехнулась Елена.
– А индейцы почему-то вообще не носят сандалий, – улыбнулась Креуса.
– Летом они делают вид, что у них копыта, а к зиме они их отбрасывают!
– Как условности?
– И сливаются с божественным, обсуждая это долгими зимними вечерами у костра.
И положил голову ей на ноги, целуя руки, чтобы Креуса начала уже гладить ими его по голове, как своего котёнка. Ему было всё равно, кого из них очаровывать. Лишь бы – как можно быстрее. И приступить к сладкому. В постели.
На что Елена (как демон искушения, потерпевший полное фиаско!) тут же испугалась потерять столь нарасхватного кавалера и начала строить ему свои внезапно вновь прекрасные (то глубокие, как небесная синь, то игривые, как морская гладь) глазки. С быстрыми бурунами эмоций, роившимися от спиртного в её глазах.
– Что ж, если это предел твоих мечтаний… – снисходительно улыбнулась Елена. И подмигнула.
Ганеша удивился этому перепаду настроения и снова охотно поддался на её чары, переложив голову на её колени.
– То, что ты имеешь и умеешь и является причиной возникновения у тебя обмана зрения, который и не дает тебе видеть дальше собственного носа, – усмехнулся он, намекая на близорукость Елены. – Зримое всегда обманчиво. Не подстраивайся под других, мир – вот лучший настройщик! Со-настройся с миром. Мир по-прежнему чист и прекрасен, как первобытный девственный лес.
– Мы сами запускаем в него волков, – усмехнулся Ганимед, – чтобы было от кого убегать и на кого охотиться.
– Перестань играть в чужие игры. Это их игры. Ты – не они. Ты – значит – одна. Они – означает – стадо. Преврати себя в заповедник. Снова стань ребёнком и поиграй в блаж.
Но Елена, вспомнив свои разбросанные в детском лагере игрушки, снова к нему внезапно охладела.
Так что Ганеша, недолго думая, опять переключился на Креусу и начал её откровенно обнимать, форсируя события:
– Выколи ребёнку в себе глаза, отпусти его в мир. Пусть мир снова станет для тебя полон удивлений и новых открытий!
– Вот поэтому-то в следующей жизни мы ничего уже и не помним, после перезагрузки смертью очищая оперативную память от предыдущего воплощения, – улыбнулась Креуса и охотно пошла на уступки. Тут же осознав, что Елена слишком уж высоко задирает нос, и у Ганеши с ней ничего уже не получится. Непроизвольно начав прорабатывать у себя в голове их совместную вечернюю программу, как только они останутся наедине. И она наконец-то подарит ему всё самое лучшее, что в ней есть!
Под платьем.
И Ганеша это уже предвидел: по её глазам, которые столь выразительно ему сияли; по её улыбке; по рукам, которые стали уже обнимать его в ответ, безраздельно захватывая его в свою собственность. В ответ на то, что он стал столь же преданно обнимать свой «утешительный приз». По сравнению с Элен. Надеясь сегодня же вечером им себя утешить. И не раз!
– Форматируя «жесткий диск» духа в Чистилище, – улыбнулся Ганеша и поцеловал Креусу в губы. – Чтобы в следующей жизни нам интересно было заново учиться мыслить!
А Ганимед отвёл его в сторону туалета и сказал:
– Ты уж определись, кто тут твоя, а кто моя. А то ты ластишься то к той, то к этой. Обе они тебе не дадут, уверяю тебя. Так что выбери уже одну из них и оставь мне хотя бы ту, что после тебя останется.
– Тебе? – удивился Ганеша, впервые увидев в нём самца. А не клоуна, которого он пригласил на этот пикник на обочине моря, чтобы поразвлечь дам. – Ты же видишь, как Елена себя ведёт: то подпускает к себе, то отбрасывает. К своей подружке. «Не мужчина выбирает женщину, а женщина – мужчину», как сказал какой-то классик. Разве я виноват, что они выбрали меня обе? И сейчас – просто рвут на части! Классик об этом даже не мечтал!