Титановая Лоза
Шрифт:
Бледная, напряженная, она встала, резко открыла дверь, не ощущая собственных шагов, прошла по коридору, остановилась подле дверей, ведущих в апартаменты командора, и, коснувшись сенсорной панели, разблокировала вход.
Внутри царил полумрак.
Глеб задремал, сидя в жестком, неудобном кресле, выдранном из какого-то старого автомобиля.
Лоза неслышно прошла мимо, склонилась над Хантером, отрешенно, изучающе глядя на него, затем быстрым, решительным, точным движением взяла с подноса универсальный пистолет-инъектор, приставила его к сгибу своего локтя
Десятки иголочек впились в вену, внутри прозрачной цилиндрической емкости запузырилась кровь, затем раздался едва слышный щелчок.
Дремавший в кресле Глеб встрепенулся.
— Дарлинг! Что ты делаешь?!
Он вскочил, но Титановая Лоза резко отвела назад левую руку, кончики ее пальцев соединились в характерном жесте, заставив Приора остановиться.
Он понял, что Дарлинг без колебаний задействует свои боевые способности. «Сердце зверя» под кожей ее запястья уже активировалось, и сейчас достаточно лишь мысленного приказа, чтобы вживленное оружие послало губительный импульс…
— Не мешай! — глухим, ровным голосом предупредила она, правой рукой прижав инъектор к шее командора.
Щелчок, и голова Хантера дернулась, кровь Титановой Лозы попала в его организм, спровоцировав конвульсивное сокращение мышц.
— Что ты делаешь?! — в ярости прорычал Глеб, оправившийся от секундного шока.
Дарлинг обернулась, положила пистолет для инъекций на прежнее место, опустила левую руку и так же ровно произнесла:
— Пытаюсь спасти ему жизнь, разве непонятно?
Глава 7
Выбор
Сосновый Бор
В багряных сумерках текли реки огня.
Невыносимая боль терзала рассудок. Черные стены хаотично возникали то тут, то там, не давая мыслить, разрывая сознание, затем вдруг они исчезали, и взор упирался в освещенные бликами пламени своды исполинской пещеры, разделенной на отдельные залы асимметричными арками из наплывов вулканических пород.
Чудовищные тени копошились во мраке.
Энергетические сущности, слабо потрескивая, распространяя мертвенное свечение, проносились мимо, эманации чужих мыслей вторгались в разорванное сознание, словно он был способен воспринимать много больше, чем дано человеку природой.
Ужасающее состояние не проходило, казалось, что время потеряло всякий смысл, его нет, как нет и тела, а боль, которую воспринимает рассудок, — фантомна.
Здесь, в ирреальном, похожем на библейский ад пространстве, постоянно что-то менялось, текло, искажалось, мимо мелькали фигуры людей, облаченных в защитную броню, проносились силуэты совершенно бессмысленных на первый взгляд механических форм, реже, распространяя ветвистые, изломанные энергетические разряды, медленно проплывали фрагменты зданий, глыбы бетона, многотонные куски горных пород…
Разум отказывался постичь открывшиеся картины.
Они не имели смысла. Фантасмагорический бред…
Изматывающая боль накатывалась волнами, взрывалась, извергалась, казалось, что пытке не
Затем в глаза ударил нестерпимый свет, и Егор, не выдержав, закричал…
Баграмов чувствовал себя далеко не лучшим образом.
Он очнулся несколько часов назад, но слабость и дезориентация пресекали его слабые попытки встать с жесткой, неудобной постели. Смятые, влажные, местами пропитанные кровью простыни вызывали неприятные ассоциации с лежбищем бродяги в каком-нибудь подвале.
Дверь небольшой комнаты была плотно притворена, под потолком едва тлела, источая желтоватый свет, лампа накаливания.
Душный, затхлый воздух мерзко вонял чем-то терпким, незнакомым…
Последнее, что запомнилось Баграмову, была полоснувшая по нему очередь, выпущенная из импульсного оружия.
Не похоже на госпиталь…
Стиснув зубы, он после нескольких безуспешных попыток все же умудрился сесть. Перед глазами двоилось, но Егор не поддался слабости, не позволил рассудку вновь соскользнуть в блаженный покой беспамятства. Внутренняя борьба провоцировала боль, отнимала силы, но возвращала ощущение жизни.
Баграмов ставил перед собой несложные задачи. Например — осмотреться.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы обвести взглядом периметр стен. Тесное помещение с низким, покрытым трещинами потолком, голыми шероховатыми бетонными стенами напоминало подвал.
Окон нет. Единственная дверь заперта. Судя по рыжим потекам, она металлическая. Выбраться без посторонней помощи будет сложно…
Усилия, направленные на борьбу с недомоганием, помогли ему немного прийти в себя. Голова по-прежнему кружилась, вспышками накатывала боль, мышцы казались ватными, в ушах — звон, как после контузии, но случалось и хуже.
«Не паниковать. Я жив, и это главное…»
Баграмов медленно, по крупицам собирал воспоминания.
Катастрофа. Срочный вызов в штаб ВКС. Двое суток томительного ожидания.
Память постепенно возвращалась. Время субъективно растягивалось, казалось, что он провел тут уже целую вечность, но усилия не пропали даром, понемногу он вспомнил все, пусть не до мельчайших подробностей, но достаточно четко, связно.
…Дверь внезапно и протяжно скрипнула, открываясь.
Егор не пошевелился, по-прежнему сидел, привалившись спиной к холодной бетонной стене, лишь его взгляд напряженно следил за происходящим.
В дверном проеме показалась сгорбленная фигура. Тусклый свет не позволял рассмотреть все детали одежды, да и лицо вошедшего виделось как смутное пятно, а вот стариковский, каркающий голос прозвучал отчетливо:
— Да забирайте вы его, забирайте. Мне же спокойнее будет.
Вслед за стариком появились две массивные, гротескные фигуры. Голоса вошедших звучали глухо:
— Мы пока только поговорим с ним.
— Воля ваша… Но кто заплатит бедному торговцу за хлопоты? Сутками не спал, на старости лет сиделкой подрядился, как будто у меня других дел нет…