Титус Кроу
Шрифт:
Помимо Шраха и многих других современных писателей и философов, было еще несколько художников, в работах которых время от времени возникал мотив звезды. Следует отметить Чандлера Дэвиса и многие из его рисунков для журнала «Гротеск», пока этот журнал не перестали выпускать. В особенности мне запомнился большой, на полный разворот, черно-белый рисунок «Звезды и лица», столь странно волнующий и пугающий, что эта работа сама по себе теперь стала коллекционным предметом. Уильям Блейк — художник, поэт и мистик, также не обошел эту тему стороной и потрясающе использовал в своем «Портрете блохи» [29] . Там главный кошмар взят в плен пятиконечными звездами!
29
Чаще эта работа называется «Дух блохи» или «Призрак блохи».
С другой стороны, в книге мрачных, страшных стихов Эдмунда Пикмана Дерби «Азатот и прочие ужасы» содержится одно откровенное упоминание о пятиконечной звезде как об оружии против «Величайших богов», каких бы богов так ни назвал автор. Я нашел так много подобных работ, что вскоре заинтересовался поставленной передо мной задачей гораздо сильнее, чем требовалось для дела.
Вечером четвертого дня нашего пребывания в плавучем доме, когда я делал заметки такого сорта и пытался их как-то упорядочить, Титус Кроу заснул. Он тяжело трудился весь день напролет — это была не физическая работа, а напряженная умственная концентрация. Вот он и задремал, уронив голову на раскрытую книгу «Ктаат Аквадинген». Я заметил это и улыбнулся. Я порадовался тому, что мой друг сможет хоть немного отдохнуть. И сам я тоже устал и ослаб и физически, и умственно, а Кроу всем этим занимался дольше меня.
Вскоре после полуночи я тоже начал клевать носом и, видимо, задремал, потому что очнулся от крика.
Кричал Кроу.
Я сразу очнулся от жуткого сна (на счастье, я его забыл) и увидел, что мой друг спит, но мучается во сне. Ему явно привиделось что-то страшное.
Он сидел за небольшим столиком на стуле, а его голова лежала на руках, сложенных поверх раскрытого тома «Ктаат Аквадинген». Все его тело дергалось и сотрясалось в спазмах, и он что-то выкрикивал на невнятном оккультном жаргоне. Я вскочил со стула и бросился к нему.
— А? Что? — выдохнул Кроу, когда я принялся трясти его за плечи. — Смотри, де Мариньи! Они здесь! — Он вскочил, весь дрожа. Его лицо блестело от холодного пота. — Они… Они… здесь? — Он опустился на стул, продолжая трястись, и налил себе стакан бренди. — Боже мой! Какой жуткий сон, Анри! На этот раз они добрались до меня — и похоже, опустошили мои мозги. Теперь они наверняка будут знать, где мы находимся.
— Хтонийцы? Это были… они? — еле дыша, спросил я.
— О да! Никаких сомнений. Они явились без предупреждения и не пытались скрывать, кто они такие. Мне показалось, что они пытались мне что-то сказать — пробовали со мной… поторговаться, что ли. Ха-ха! С таким же успехом можно было бы договариваться с чертями в аду! Однако в тех ментальных посланиях, которые я получал, звучали и нотки отчаяния. Но будь я проклят, если понял, что их так пугает. У меня просто возникло такое чувство, что мы не одни в нашем деле. Кажется, к линии фронта спешит подкрепление! Что-то поразительное.
— Я тебя не понимаю, Титус, — сказал я, покачав головой. — Ты говоришь не очень понятно, дружище.
— Тогда будет лучше, если я перескажу тебе свой сон, Анри, а потом посмотрим, как ты его растолкуешь, — устало выговорил Кроу. — Главное вот что: не было никаких картинок, никаких зрительных галлюцинаций — о чем, конечно, можно и поспорить, задав себе вопрос о том, что собой представляют сновидения… Но нет, это были просто… впечатления! Я плыл в какой-то серости, в бесцветной субстанции
Не дав мне ответить — даже если бы у меня был ответ, — Кроу торопливо продолжал:
— Потом, после этих посланий начались страшные впечатления — безымянный ужас перед чем-то тайным, туманным, скрытым, какой-то ужасной возможностью, к которой я был каким-то образом причастен. Точно не знаю, но мне кажется, что им хотелось, чтобы я разгадал эти впечатления. По всей видимости, чувствительность моей психики более велика, чем на то рассчитывали эти кошмары, и это нам на пользу. Но в целом… даже не знаю, как сказать, — они будто бы пытались подкупить меня! Что-то типа «Спасайся, пока можешь, Титус Кроу, и мы тебя не тронем». «Наших яиц у тебя больше нет, поэтому мы готовы потерять интерес к тебе — если ты не станешь трогать нас и не будешь совать нос куда не надо!»
— Если так, то мы на верном пути, Титус, — вмешался я. — Мы заставили их понервничать!
Кроу посмотрел на меня. Он успел немного овладеть собой, и его губы тронула медленная улыбка.
— Да, выглядит все в точности так, де Мариньи. Но как бы мне, черт побери, хотелось понять, чего они так боятся? И все же, как ты верно подметил, мы, похоже, на правильном пути. Хотя бы это осознавать приятно. Но очень хотелось бы узнать, какое место в нынешнем раскладе событий занимают Писли и все остальные…
— В чем дело, Титус? — спросил я, перестав понимать друга.
— Прости, Анри. Ясное дело, ты меня не понимаешь, — торопливо извинился Кроу. — Дело в том… что в этих моих впечатлениях были упоминания — и не проси меня уточнять — о Писли и еще кое о ком, типа Бернарда Джордана, шкипера одной из плавучих буровых платформ. Я тебе про него рассказывал. Судя по тем газетным вырезкам, которые оказались в моем распоряжении, он просто счастливчик. Только один и уцелел, когда его буровая платформа под названием «Русалка» отправилась на дно неподалеку от мыса Хантерби-Хед. Упоминались и другие люди, о которых я прежде ничего не слышал. Гм-м-м… — задумчиво протянул Кроу. — Вот кто такой, скажи на милость, Дэвид Уинтерс? Между тем у меня сложилось чувство, будто хтонийцы боятся этих людей сильнее, чем меня! То есть… меня как бы предупредили, чтобы я держался от этих людей подальше. Довольно удивительно, честно говоря. В конце концов, с профессором Писли я ни разу не встречался лично, а где искать этого Джордана — даже вообразить не могу. Что же до Дэвида Уинтерса…
— Ты кричал, Титус, — сказал я ему, положив руку на его плечо. — Ты выкрикивал какие-то слова, совершенно для меня непонятные. Ну, так к чему это все было?
— Ага! Видимо, я выкрикивал свой отказ, Анри. Ясное дело, я отверг их ультиматум. Я пытался выговорить заклятия против них — в частности, заклинание Вах-Вираджа, чтобы выгнать их из моего сознания. Но ничего не вышло. Когда хтонийцев несколько, они слишком сильны для таких простых орудий. Они легко с ними справляются.
— Ультиматум? — переспросил я. — Прозвучали… угрозы?
— Да, и притом ужасные угрозы, — угрюмо отозвался Кроу. — Они мне сказали, что «покажут мне свое могущество» тем или иным способом… и вот ты меня разбудил. Как бы то ни было, они от меня еще не избавились, ни в коем случае, но боюсь, нам придется отсюда уйти. Еще три-четыре дня максимум мы можем позволить себе задержаться тут, но потом придется переехать.
— Да, — кивнул я. — Но честно говоря, сегодня я даже под прицелом пистолета отсюда не тронусь. Сил нет. На ногах не держусь. Давай немного поспим, если они нам дадут поспать, а завтра с утра составим новые планы.