Ткачи Сарамира
Шрифт:
С первого взгляда стало ясно, что это не обычный камень. Во-первых, человек чувствовал его присутствие, еще даже не видя. Волосы на теле вставали дыбом, по коже бежали мурашки, зубы начинало покалывать. Все происходило не от страха, а от той энергии, которая исходила от камня. Сам воздух напитывался ею, как перед началом лунной бури. И даже несуеверные, совершенно практичные и ни во что не верящие люди признавали магическую силу камня.
Необычным был и его внешний вид. Огромный обломок скалы черного цвета напоминал выход вулканической породы, да вот только нашли в маленькой пещере глубоко под землей. Любой другой камень давно бы расплавился от невыносимой жары, однако ж на черный камень высокая температура никак не действовала. Внимательно изучив пещеру, горнорабочие не нашли ни одного признака того, что он от чего-то отвалился или упал сверху, проломив потолок. Но и поверить в то, что камень образовался естественным способом, горняки не могли. Возникал вопрос: как же он попал в пещеру? Может быть, то была реликвия древних угатов, народа, жившего здесь с незапамятных времен и до той поры, пока их не изгнал первый император?
Дальнейшие события излагались в истории ткачей не совсем ясно. Известно лишь, что ремесленники начали точить камень, добавляя полученный порошок в свои изделия. Скорее всего, их привлекли странные свойства обломка или возможность использовать в работе совершенно новую породу. Плотники втирали пыль в скамейки, каменщики смешивали с известковым раствором. Безумие? Сумасшествие? Но ведь в мире совершается много чудного и безумного. Собственно, даже эти крохи знаний, касающиеся появления ткачей, проникли в империю только потому, что часть ремесленников, живущих рядом с рудниками, пересекла горы и отправилась на запад, чтобы продать или выменять свои изделия на что-нибудь полезное. Товар расходился хорошо, а необычные свойства заряженных энергией вещей лишь подстегнули внимание покупателей. Тогда-то ремесленники и поведали о странной находке. Когда они продали свои изделия, то отправились домой, увозя множество заказов. Но назад уже не вернулись, и больше их никто не видел.
Из далеких краев не приходило никаких новостей. Прошли годы. Память о затерянном в далеких горах селении стерлась. Дорогу к руднику никто не знал да и найти особенно не пытался. Вспыхнувший было интерес к изделиям из колдовского камня постепенно угасал, и вскоре о них совсем забыли.
Что именно там происходило в этот период забвения, о том можно лишь гадать.
Скорее всего по прошествии какого-то времени мастера решили использовать пыль колдовского камня покрытия маски. Видимо, тогда же некий экспериментатор и обнаружил дотоле неведомые свойства колдовской пыли. С чего начался процесс и как продолжался, сведений о том не сохранилось. Возможно, вначале пыль использовали как наркотическое зелье, вызывающее дезориентацию и эйфорию. Чуть позже выяснилось, что чем ближе колдовской камень находится к лицу, тем сильнее его дурманящая сила. Затем заметили и некоторые, пока еще зачаточные изменения в физической природе. Расстройство сознания приводило к побочным последствиям, при которых человек мог передвигать кубок, не прикасаясь к нему, только лишь силой взгляда, заставлять пламя вспыхивать или угасать. Находясь под воздействием пыли колдовского камня, не составляло труда прочитать мысли другого, узнать самые сокровенные тайны. Можно только предполагать, насколько непростым и сложным был путь от простой пагубной привычки до обретения контроля над неизвестным веществом. Сколькие лишились разума и потеряли душу, возжелав опрометчиво узреть волшебное сияние Узора? Сколько злодеяний, насилий, убийств и извращений совершалось в отчаянии, когда свет этот мерк, и человек возвращался в сумерки будней? История не дает ответа. Но когда забытые поселенцы вновь спустились с гор после долгого молчания, среди них уже не было ни женщин, ни детей.
Первые ткачи появились в городах Сарамира два столетия назад. Они еще не обладали полной силой и опытом управления человеческими душами. Постепенно ткачи втирались в доверие к благородным семьям и становились неотъемлемой частью жизни знатных людей. В те дни сарамирцы наивно доверяли ткачам. А тех, кто становился на их пути, обладатели бронзовых ликов изменяли, воздействуя на ум и сознание нужным им образом. Прошло десятилетие, и пришельцы распространились повсюду, укрепились и взялись за свое: наращивать влияние, строить козни и злоумышлять.
В комнате, освещенной тусклыми факелами, спрятанной в глубине переплетенных коридоров Аддераха, висел в воздухе призрачный образ главного ткача. Размытые и неясные очертания того, что представлялось всего лишь пестрым пятном, переливались коричневым, серым и оранжевым цветами, которые присутствовали в его одежде. Странно и необычно выглядела в этом иллюзорном облаке маска. Она была единственным реальным предметом – светящееся бронзовое лицо среди неясных тел.
Три других ткача, не отрываясь, смотрели на переливающееся облако. Они не походили на тех троих, что были здесь прежде, как те, в свою очередь, мало чем напоминали являвшихся до них. В отсутствии четкой иерархической системы главный ткач ни перед кем не отчитывался, тогда как трем ткачам предстояло распространить полученные указания по всей сети Узора.
– Императрица не спешит идти на попятную, – заметил один из ткачей по имени Какр. Его маска, выполненная из высушенной и натянутой на деревянную рамку кожи, напоминала лицо трупа.
– Как я и ожидал, – прохрипел Виррч, и каркающий звук его голоса отскочил от стен и раскатился вокруг эхом. – Но положение меняется в нашу пользу. Было бы… неудобно, если бы она отреклась от трона сейчас.
– Объясни, – потребовал Какр. – Разве воцарение на престоле наследницы не самая большая угроза для ткачей?
– Несомненно, – согласился Виррч. – Но противостоящие друг другу стороны равны по силе. Поэтому я не прохлаждаюсь во дворце. Бэраки уже пляшут под мою дудку.
– А нам от того какой прок? – прошептал жирный ткач в овальной деревянной маске с длинной бородой, сплетенной из полосок шкуры какого-то животного.
Виррч бросил на него пристальный взгляд.
– Брат, я готовлю план, как избавить нас от императрицы и ее отродья. Я вступил в сговор с самым сильным соперником семьи Эринима. И когда он станет императором, то возвеличит и ткачей. Мы больше не будем просто помощниками правительства; мы станем опорой власти.
– Осторожней, Виррч, – предупредил Какр. – Последнее время жители Сарамира не доверяют нам и не очень-то жалуют. Они уничтожат нас при первой же возможности. Даже твой Бэрак.
– Они подозревают, – добавил третий ткач, в черной деревянной маске со звериным оскалом. – Думаю, люди догадываются, что мы что-то замышляем.
– Пусть себе подозревают, – усмехнулся Виррч. – К тому времени, когда вся правда выплывет наружу, будет уже слишком поздно.
– Возможно, – промолвил Какр, – но объясни хотя бы, что ты намереваешься делать.
Сознание, скользнув по нитям Узора, возвратилось в тело Виррча.
Дыхание его было тяжелым и прерывистым. Широко раскрытые глаза остекленели, сфокусировавшись на привычной обстановке. Главный ткач сидел на прежнем месте, среди зловония и запустения своих покоев.
Какое-то время Виррч приходил в себя, привыкая к реальному миру, тусклому и скучному после блаженного пребывания в Узоре. Воспоминания занимали свои места вокруг проплешин пустоты. Он недоуменно огляделся, смутно припоминая, что накануне к нему привели маленькую девочку, оказавшуюся на редкость бойкой и живой. Виррч решил придержать ее до поры до времени и связал жертве руки и ноги, как паук опутывает муху, чтобы употребить при необходимости. Зачем? Он и сам представлял это плохо. Возможно, из желания иметь под рукой средство, чтобы быстро справиться с очередным приступом безумия, который придет после следующего возвращения из Узора, и не ждать, пока слуги доставят нужное.
Ткач огляделся. Смышленая тварь выпуталась из веревок и спряталась где-то в комнате. Ну да ладно. Девчонка все равно в ловушке и никуда не денется, потому что единственный ключ от тяжелой двери всегда висел у главного ткача на груди. Пусть поиграет. Ему это даже нравилось.
Сейчас его к ней не тянуло. Зато ткач ощутил внезапное желание изменить обстановку в комнате. Чужая логика, четкая и неоспоримая, вошла в него. Он словно со стороны увидел, как должна располагаться мебель в жилище, как будто сами боги направляли его взгляд. Виррч встал, намереваясь осуществить свою задумку, понимая, что это всего лишь очередная прихоть, но не имея сил противиться желанию. Девчонка подождет. Все подождет.