Ткачи Сарамира
Шрифт:
Его отец, Эрий ту Джерибос являлся членом совета Амады, городишка, затерянного в глубине леса Юна. Занятие политикой подогревало честолюбие, к тому же Эрий был проницателен и достаточно умен, чтобы добиваться успеха. Но другие качества не способствовали сближению с людьми.
Отец Тэйна был набожен, и никто не мог упрекнуть его за это. Но чрезмерно строгие убеждения не поощрялись другими членами совета. Он проповедовал чрезвычайно строгие жизненные заповеди, и коллеги боялись наделять его большей властью, чтобы не оказаться в зависимом положении. Это всегда расстраивало Эрия, и он замыкался в себе, все более укрепляясь в вере в свою правоту.
Но кроме чрезмерного благочестия было и еще одно
Отец начал брать Тэйна на охоту, когда мальчику исполнилось десять лет. Он был старательным учеником и с удовольствием постигал азы мастерства, радуясь тому, что занимается делом, которое так нравится строгому родителю. И если малыш замечал, как вспыхивали глаза Эрия при виде кролика, мечущегося в ловушке или раненной дробью птицы, то считал, что отец, как и все охотники, счастлив, и старался оставить его одного.
Тэйну исполнилось двенадцать, когда он натолкнулся на отца, достававшего из ловушки небольшую дикую собаку, которые водились на севере леса Юна. Внимание мальчика привлекло приглушенное повизгивание. Животное было еще живо, и Эрий растягивал его, привязывая за лапы веревкой к деревьям. Только духи знали, зачем ему это понадобилось. Затем он обвязал пасть собаки тонким шнурком.
Тэйн стоял в стороне и наблюдал, как отец медленно и осторожно разделяет ножом слои кожи и подкожного жира, отодвигая кровавую створку, чтобы выставить наружу блестящие розовые мускулы. В течение получаса мальчик неподвижно стоял в кустарнике. Но отец не видел сына, увлеченно снимая с животного слой за слоем, очищая его словно апельсин, пока не дошел до сердца несчастной собаки, бившегося в ужасе между оголенными ребрами. Тэйн перевел глаза с животного на лицо Эрия и обратно и тогда впервые понял, что его отец – чудовище.
Мать мальчика, Кенда, была маленькой и застенчивой женщиной, серой и тихой словно мышка. Тэйн только потом понял, что такой ее сделал брак с его отцом. Но жестокость Эрия никогда не распространялась на жену, и он не бил ее, как сына. Чаще всего отец кричал на бедняжку, и она старалась спрятаться, словно землеройка. Кенда отсиживалась в каком-нибудь укромном месте, стараясь не попадаться мужу на глаза, чтобы не навлечь на себя его гнев. Тэйн плохо помнил мать. Она так и осталась в его воспоминаниях прислугой, вечно что-то скребущей, моющей, чистящей.
Кенда родила от Эрия двух детей. Каждый едва не стоил женщине жизни, беременность и роды протекали очень тяжело. Но Тэйн сомневался, что мать когда-нибудь думала о себе и своем здоровье. Сестра Тэйна, Исия, была младше брата на шесть лет, и мальчик просто обожал ее. Девочка росла ласковой и веселой, с чистой трепетной душой и с любовью относилась ко всему, что ее окружало.
Исия, в отличие от брата, была счастливым ребенком. Мечтательная девочка с воображением и безграничной фантазией, плачущая над выпавшим из гнезда птенцом или смеющаяся и танцующая, когда шел дождь. Тэйн завидовал ее страсти к жизни, беззаботной радости и старался держаться поближе, впитывая тепло, исходящее от нее. Весь мир казался лучше оттого, что Исия была рядом. Как и все дети, девочка падала и набивала синяки, но Тэйн всегда оказывался около сестры и умело перевязывал кровоточащее колено и вытирал слезы. Именно стремясь облегчить ее боль, мальчик и начал изучать заживляющие свойства трав, прикладывая их и на свои ушибы.
Со своей стороны Исия обожала старшего брата. Но девочка любила всех и каждого, даже строгого отца, который не проявлял при малышке
Исия была единственным светлым пятном в жизни Тэйна. Похоже, отец почувствовал отвращение сына к себе после того случая в лесу. Эти догадки вместе с нарастающими разногласиями с членами совета привели к тому, что Эрий стал избивать мальчика все чаще и сильнее, не прощая ни малейшей провинности. Отец заставлял Тэйна учить наизусть целые главы истории Сарамира, а затем пересказывать их. И если тот где-то ошибался, то подвергался немедленному жестокому избиению.
Тэйн спасался от насилия в лесу. Он уходил туда на несколько дней, постигая искусство охоты и выживания в дикой местности. Все чаще ему хотелось оставить семью и остаться жить здесь, в окружении животных и деревьев, где никто не был так жесток, как тот тощий, страшный человек, который поджидал его дома. Но Тэйн всегда возвращался, помня про Исию.
Это случилось, когда ему исполнилось шестнадцать лет.
В течение недели юноша не появлялся дома, рыская по берегам реки и в скалистых укромных уголках в поисках редкого кустарника под названием иристисима. Корни этого растения обладали мощным жаропонижающим свойством, и их использовали, чтобы снять лихорадку. К этому времени Тэйн учил в библиотеке не только бесполезную историю Сарамира, но и ботанику, от которой получал удовольствие. Исия скучала по нему, а он убеждал себя, что сестра уже не слишком нуждается в постоянном присутствии старшего брата, поскольку обрела в городке друзей, настоящих, а не просто знакомых, как у Тэйна. Юноша так и не обзавелся приятелями, потому что постоянно был вынужден скрывать свои побои, прикидываясь больным.
Подойдя к дому, Тэйн, прежде чем войти, посидел в тени дубов, прислонившись спиной к большому камню. День был жарким и душным, и рубашка промокла от пота. Затем, опираясь на ружье, как на посох, чего отец никогда не разрешал ему делать, шагнул в дверь и огляделся. Тишина в доме обычно свидетельствовала, что Эрий далеко. Но на этот раз сердце заколотилось от недоброго предчувствия.
– Мама, – позвал он, прислонив винтовку к крыльцу. Испуганное лицо появилось в дверях кухни, а затем вновь исчезло.
Тэйн почувствовал, как внутри все похолодело. Юноша стремительно, не постучав, распахнул дверь в комнату Исии.
Девочка сжалась комочком в углу простой деревянной кровати, спутанные длинные волосы закрывали распухшее от слез лицо. В следующий момент Тэйн понял, осознал, что случилось. Именно этого он подсознательно опасался все время.
Как во сне, он пересек комнату и встал на колени перед сестрой. Девочка бросилась в его объятья и прижалась так крепко и отчаянно, словно брат мог успокоить ее боль, как делал прежде. Вены на шее юноши пульсировали, пока Исия рыдала на его плече. Взгляд Тэйна упал на темные пятна крови на простыне, на синяки на тонких запястьях, оставшиеся от пальцев Эрия, когда он удерживал дочь. Подол желто-шафранового платья стал рыже-коричневым в том месте, где девочка сжимала его коленями.
Приготовив успокаивающий отвар из шлемника и валерианы, Тэйн дал его Исии и укачивал сестренку на руках до тех пор, пока она не уснула. Только потом он ушел в лес и не возвращался до следующего утра.
К тому времени, как он вернулся, отец уже пришел домой и теперь сидел за круглом столом в кухне. Тэйн заглянул в комнату сестры, чтобы проведать Исию, но она еще спала. Он спустился в кухню, сел напротив Эрия и поставил на стол наполовину пустую бутылку вина. Отец наблюдал за действиями сына с каменным выражением лица, словно все шло как обычно, и он не разрушил только что самое драгоценное, навсегда сломав хрупкую невинность создания, объединявшего их семью.