Ткачи снов

Валь Каролин

– Ты знаешь, почему должен сделать это. Чтобы спасти мир от несчастий.

– Да. Это единственный способ лишить осколки сна их силы, - ответил он.- Только так можно победить армию Гариена. Я бы хотел, чтобы был какой-нибудь другой путь.

– Я чувствую, твоё недовольство.

– Я испытываю страх при мысли, что должен кого-то убить.

– Посмотри вниз.

Под ними простиралось побережье Кевейта, в том числе и ярко-зеленые холмы в тылу местности. Плохая погода осталась позади, солнце уже садилось за горизонт, окунув небо в яркие краски теплых красноватых оттенков. Но внимание

Канаеля привлекло нечто другое. Корабли из черного дерева, которое можно было найти только в глухих лесах Сыски, рядами стояли на воде, плавно покачиваясь с боку на бок.

Сотни из них стояли возле берега, так много, что их невозможно было пересчитать. Темный рой, перекрывавший все побережье, что даже не было видно моря. Рой, несущий опасность и смерть под флагом династии Ар`Лен.

Всё началось.

Божественная птица пролетела кругом, и у Канаеля захватило дыхание, когда он смог лучше разглядеть центральную часть страны. Дым. Несколько чёрных столпов поднимались в небо, везде, где он замечал деревни и города. Горящие дома и разрушенные здания. Поле боя, находящееся у их ног.

Ветер принес запах пепла, и Канаель закрыл рукавом рот и нос. Когда Дария взяла его и Песню Небес в плен и поместила в тюремную камеру, перед ним предстала похожая картина. Но то, что он увидел сейчас, не входило ни в какое сравнение с сожженными рыболовецкими домиками на побережье Гаеля.

– Нет,- пробормотал он.

– Чтобы спасти всех этих людей, Канаель, ты должен занять место Ткачихи снов.

Кевек была права. От этого зависела судьба мира.

– Дети Навии и дети ее детей будут единственными, кто сможет разбудить меня, не так ли?

– Да.

Несмотря на ветер, он слышал крики битвы, рев детей, мольбы о помощи, полные отчаяния и страха. Под ним, как муравьи, ползали маленькие тени, у каждой свое горе и своя судьба. Как бы ни хотел Канаель полететь вниз, чтобы помочь людям, найти выживших, помочь их горю, он должен выполнить другое задание.

– Думаешь, они уже добрались до Веты?

– Нет, У Рины хорошая армия, а ее сестра заняла ее место на троне.

Некоторое время они молча летели дальше, Канаель рассматривал горящие внизу деревни и города. С каждым столпом дыма, который они облетали, его ярость только росла. Его страна, его народ будут точно также страдать от войны, если ему вовремя не удастся перечеркнуть планы Гарьена. Вооруженные силы Сувия, возможно, были сильнее кевейтских, но против армии, использующей в бою магию, у его солдат нет шанса.

– Мы скоро прилетим. Где нам приземлиться?

– Возле дворца. Дав И`Леав родственник правящей семьи.

Сквозь отдельные столпы дыма, Канаель увидел Вету, цветущую столицу Весеннего Царства. Позади, на фоне розового неба, простирались горы Мерка. Как и предупреждала Кевек, здесь не было никаких признаков нападения сыскийской армии. Наоборот, расположенный перед ними город казался мирным. Он заметил людей на больших садовых плантациях, но не увидел ничего, что бы указывало на предстоящую атаку.

– Где кевейтские труппы? Я не заметил их во время полета.

– Возможно, прячутся в горных пещерах Хераса. Пещеры связывают побережье с расположенным ниже тылом. Держись крепче, мы садимся.

Канаель почувствовал щекотание, когда божественная птица постепенно покинула его мысли. Немного погодя, Кевек начала спускаться. С захватывающей дух скоростью, и плотно прижав крылья к телу, она бросилась вниз. Канаель с трудом держался на месте. В его горле застыл немой крик, когда она грациозно расправив крылья, выровнялась, прекратив быстрое падение.

Канаель как можно крепче обхватил ее мощную шею и всем телом прижался к ней. Светлые дома с открытыми крышами и широкими арками ворот становились все больше, а белые дворцовые башни постепенно представали перед ним во всем своем величии. Несмотря на быструю посадку, Канаель успел заметить, что дверь импозантной городской виллы Дава была открыта.

Огромные белые и золотистые кусты рододендрона украшали аккуратно разбитые сады. Кевек неистово била крыльями, пытаясь удержать равновесие, когда ее когти вонзились в мягкую почву палисадника. Когда птица окончательно остановилась, Канаель соскользнул со спины и попытался успокоить трясущиеся коленки.

– Подожди здесь,- сказал он. У Канаеля было неприятное ощущение в области желудка, какое бывает, когда съешь что-то не то. Он пошел к открытым двойным дверям. Вход украшали рельефы, показывающие сцены битв, а лестничный пролет поддерживался белыми, мраморными колоннами. Внутри стояла таинственная тишина, со стеклянного потолка падал свет в вестибюль, от которого в разные стороны расходились двери, а на верхние этажи вела лестница. Обычно всегда присутствовала прислуга. Слышался тихий шелест одеяний, семенящие шаги по каменному паркету. Но сейчас ничего этого не было слышно.

– Здесь есть кто-нибудь?

Никакого ответа.

Канаель повернул вправо, где располагалась столовая семьи И'Леав, и замер на месте. Голые, изогнутые тела. Порванные, золотистые платья. И кровь. Повсюду. Много крови.

Еще не успев понять, что все это значит, Канаель развернулся и побежал вверх по лестнице, где находились покои Дава. На бегу он вытащил длинный кинжал, единственное оружие, которое взял с собой.

В его голове крутилась одна единственная мысль. Гехалла нашла их. Канаелю нужно было убедиться, что Удина и Дав еще живы. Если Удина умерла, то все потеряно. Сердце билось в его груди, как военный барабан, когда он, наконец, взбежал на верхний этаж и побежал по длинному коридору, вдоль которого стояли бюсты членов семьи, пока не добрался до двери, изготовленной из магелланового дерева.

Онемевшей рукой Канаель взялся за серебряную ручку, а другой держал наготове оружие, чтобы в случае необходимости нанести удар. Затаив дыхание, он открыл дверь, решился заглянуть внутрь, после чего с облегчением выдохнул. В комнате не было ни Дава, ни Удины, но тогда где они?

Не теряя бдительности, Канаель переступил через порог. Его взгляд скользнул сначала к скомканным простыням, затем к шкафу с золотыми ручками, который он когда-то подарил Даву на день рождения, и который теперь лежал перевернутый на полу, и остановился на зеркале, чьи осколки были разбросаны по дорогому ковру. Среди них лежал скрученный лист пергамента. Сделав два больших шага, Канаель пересек комнату, поднял и развернул его. На листе стояло всего одно слово. Реен.