Ткачиха
Шрифт:
Гиллиан хмыкнул, но возражать не стал и крепко сжал его руку в своей. Рубашечник протянул свободную руку Бетти, Бетти взяла за руку Мэри, а Энн замкнула процессию. Гиллиан пошел вперед, и остальные старались идти за ним след в след и не отставать. Они продвигались медленно, настороженно оглядываясь по сторонам, готовые в любой момент отразить новое нападение приспешников Ткачихи.
Церковь была огромной. Давно минули те времена, когда человеческий ум и талант занимало соперничество с Богом, и таких массивных сооружений сейчас уже не строят. Но Бетти видела на картинках, какими раньше были церкви и сколько труда вкладывали в их строительство.
Они шли, и их сопровождала тишина.
Тишина оглушала, заставляла тревожно вздрагивать при каждом шаге и растерянно переглядываться. Не было слышно даже собственного дыхания, густая трава скрадывала звуки шагов. Не было ветра. Словно по сговору, они не произносили ни слова, и тишина укрывала их, точно плотным плащом.
Воздух становился вязким, плотным, и вскоре уже каждый новый шаг давался с трудом. Они завершили первый круг, и ощутимо повеяло холодом. Бетти поежилась.
Гиллиан повел носом, нахмурился, еще раз огляделся по сторонам и решительно двинулся на второй круг. К тишине добавился холодный, пронизывающий ветер, налетевший из ниоткуда. Он бил в глаза и морозил шею, бросал волосы в лицо, и не было возможности убрать мешающие пряди, потому что нельзя было расцеплять рук.
Теперь Бетти понимала предосторожности Рубашечника. Ей казалось, что, останься она здесь одна, без теплых ладоней друзей, и ветер непременно собьет ее с ног, заморозит насмерть и выбросит прочь, обратно к Ткачихе. Она знала, что тысячеглазый паук с сотнями сотен приспешников поджидает ее везде. И сейчас, когда ледяной ветер пробирал ее до костей, вдруг осознала, что, даже выбравшись из этого мира, не сбежит от Ткачихи. Ткачиха останется - тысячей глаз, сотней невидимых нитей, и будет рядом в моменты слабости, печали и отчаяния. От Ткачихи нельзя уйти. С ней можно только бороться: силой духа и упорством мысли.
Бетти подняла голову и улыбнулась. Что такое холодный ветер для той, что преодолела Болота Тревоги и Топи? Ей осталось совсем немного. Тем более, с ней идут друзья.
Когда они ступили на третий круг, стало очень жарко.
Пот лился ручьями и заливал глаза, и Бетти пыталась украдкой вытереть лицо о рукав футболки. Было тесно и неудобно, руки намокли, и ладонь Бетти едва не выскользнула из руки Рубашечника - его цепкие пальцы перехватили ее в последний момент. Мэри сильнее вцепилась в ее руку, пожалев, что сразу не взяла за запястье.
Жара пыталась их расплавить, сухой воздух обжигал кожу, но Бетти упрямо шла вперед. Иногда ей казалось, что, даже если она перестанет идти, Гиллиан один выведет всю процессию. Иногда - что она сейчас упадет и больше не встанет, потому что зачем куда-то идти, если весь мир вокруг превратился в каплю расплавленного янтаря, а она в нем - только муха... Перед глазами мелькали красные всполохи.
И когда третий круг подошел к концу, Бетти села прямо на землю и разрыдалась. Она плакала навзрыд несколько минут, безудержно, без остановки, а когда успокоилась и подняла красное от смущения лицо, то встретилась взглядом с Артуром Нимом.
– Артур Ним?
– воскликнула она.
– Бетти Бойл!!!
– радостно откликнулся мальчик и поправил очки, норовившие упасть с носа.
– Это ты. Значит, я правильно вычислил место.
Только сейчас Бетти заметила, что Артур наблюдает за ними с другой стороны пустого оконного проема. Окно было затянуто светящейся прозрачной пленкой, и там, на другой стороне, Бетти видела солнце и слышала голоса людей и лай собак неподалеку.
– Возвращайся домой, Бетти Бойл, - позвал он.
Бетти сделала шаг вперед, и в этот момент магический барьер треснул, рухнул, и приспешники Ткачихи пересекли пропасть. Черные тени окружили Старую церковь, серебряные нити потянулись схватить беглецов, но Гиллиан и Рубашечник успели первыми: спина к спине, вооруженные топором и куском зеркала, они разрубили нити на подлете.
– Скорее, за мной!
– крикнула Бетти и нырнула в серебрящийся проем.
– И побыстрее!
А потом на всякий случай добавила:
– Иди сюда, Энн!
Энн ринулась в светящееся окно следом за ней и прокричала уже на ходу:
– Мэри! Мэри!
– Рубашечник!
– крикнула Мэри и потянула его за рукав, прыгая в серебристый омут.
– Гиллиан, - тихо позвал Рубашечник, роняя зеркало в траву.
Еще одна серебряная нить на излете легла к их ногам. Рубашечник взял его за руку, свободную от топора, и они вместе бросились в оконный проем, и град стрел, выпущенный Охотниками им вслед, лишь чудом не настиг их.
Светящийся проем погас, навсегда отрезая мир Теней от всех остальных миров.
Эпилог
– Доброе утро, Бетти Бойл, - Артур Ним стоял на пороге ее особняка.
На стеклах его очков бликовало солнце, и он через каждые несколько минут снимал их и принимался протирать специальной тряпочкой, будто надеясь, что от его действий солнце перестанет хулиганить.
– Добро утро, Артур Ним!
– Бетти выглянула за дверь и приветливо ему улыбнулась.
– Подожди, я только оденусь.
И нырнула обратно в дом.
– Бетти, куда ты?
– мама Бетти проходила через огромную гостиную с большой коробкой в руках: она собиралась на благотворительный вечер.
– В парк, мама. Вместе с друзьями. Мы хотим покормить лебедей.
Мама нахмурилась.
– Тебе ведь известно, что лебедей нельзя кормить хлебом?
– Конечно, мама! Артур Ним знает все о лебедях!
– Артур Ним? Ты с ним пойдешь?
– Да, он уже ждет меня.
– А ты наверняка снова держишь его на пороге?
– мама посмотрела на Бетти и неожиданно сказала: - Почему бы тебе не начать приглашать его в дом?
Бетти просияла.
– Обязательно начну приглашать, мамочка!
Она кинулась к маме на шею и крепко ее обняла. Той пришлось сначала пристроить коробку на ближайшую поверхность, чтобы обнять дочь в ответ. Потом коротко поцеловала ее в макушку и удалилась с коробкой вверх по лестнице.
Бетти поспешила надеть туфли и выскочила за дверь.
После возвращения из мира Теней она сильно изменилась. Внутри она стала сильнее, храбрее и гораздо уверенней в себе, чем раньше. Это не могло не отразиться на ее внешности. Ее прежнее желание одеваться так, чтобы выражать этим протест перед родителями и быть крутой для ровесников, теперь казалось ей очень глупым. Она снова носила платья и отращивала волосы, чем безмерно радовала свою мать, все чаще ловила на себе заинтересованные взгляды одноклассников (и особенно - Артура Нима!) и больше не рвалась ночами в клуб 'Носферату'. Она оставалась самой собой в любой одежде, в любом месте и в любой ситуации, и эта новая Бетти нравилась всем вокруг. И больше всего она нравилась сама себе.