ТКС-2
Шрифт:
— Сынок Джорджи? Младшенький? Надо ж, годы-то как летят… Только поглядите — молодой орёл! А ведь ещё вчера по малолетству библиотеку поджигал… как сейчас помню — штанишки коротенькие, спичка в ручонке дрожит… а кругом неразбериха, греки бегают, кричат «Ребята, Аристотеля спасаем!», римляне — «Нет, сначала Плиния и Сенеку!»… египтяне чучело какого-то крокодила вперёд пихают… драка началась… так и не спасли ничего… Э-хе-хе…
Призрак снова вздохнул, как мне показалось, преувеличенно тяжело.
— Если вы имеете в виду пожар, уничтоживший
— Путаю? Э-хе-хе… наверное, это у меня от недоедания в голове помутилось, — призрак раскрыл перед собой пустую ладонь и воззрился на неё с глубокой печалью. — А говорите — дальше Драконьего отдела дело не пошло? И всего один стеллаж обгорел? Это у вас, наверное, тоже от недоедания. Кушали бы кашу хорошо — спалили бы всё дотла.
— К делу, — оборвал светскую беседу Кайлеан. — Я отвлеку вас ненадолго. Мне нужна информация, потом сможете продолжить свою трапезу.
— Да разве ж это трапеза? — возразил призрак. — Так, перекусон. Чтоб до обеда дожить.
Не вступая в пререкания, Кайлеан воссоздал фантом Мортена. Я обратила внимание, что он внёс некоторые поправки, и теперь облик Мортена приближался к усреднённому, больше напоминая тот портрет, что вышел у Ариэля Аттиуса.
— Помните этого человека? Он заглядывал в вашу книгу года два назад.
Толстяк долго разглядывал Мортена, наклоняя голову то так, то эдак, после чего произнёс:
— Впервые вижу.
На мой взгляд, он врал. Видел он Мортена, но по каким-то причинам желал это скрыть. Я хотела заявить об этом, но побоялась помешать. Впрочем, Кайлеан, похоже, считал так же.
— Подумайте как следует. Напрягите память. Следствием установлено, что этого человека ваша книга весьма заинтересовала.
— Следствием? — Глаза толстяка глянули из-под набрякших век внимательно, и я подумала, что он далеко не тот беспечный обжора, каким хочет казаться.
— Он преступник.
— Но вы его не схватили, — констатировал призрак.
— Это вопрос времени.
— Тут я вам не помощник, Ваше Высочество. Я вообще ем всё время. А когда не ем, то пью. Сильно пью. Мне некогда обращать внимание на тех, кто суёт нос в мою книгу.
— Бросьте. Вашу книгу не Шекспир написал. В неё редко заглядывают. Уверен, вы помните каждого своего читателя и помните, на что обращалось особое внимание.
Толстяк был непреклонен.
— А этого юношу — не припоминаю.
Кайлеан некоторое время молчал, потом вымолвил со значением:
— Вам не поздоровится, если будете скрывать факты от королевского правосудия.
Призрак выпрямился и попытался втянуть живот.
— Я — копия Бертольда Бромбса, но не его привидение, а его создание. Я нежить и не умирал никогда. —
Кайлеан улыбнулся ответной акульей улыбкой (я видела её сбоку, но даже с такого ракурса она вызвала дрожь):
— Это так. Но у меня есть власть над твоею книгой. Погибнет она — погибнешь и ты.
— От меня никто ничего не узнает.
— Что же такого есть в Мортене, что ты готов на всё ради него? — прищурясь, спросил Кайлеан.
— А вы не знаете? — с каким-то непонятным весельем сказала копия Бромбса. — Тогда вам не понять.
Кайлеан снова долго молчал, потом начал говорить замогильным голосом:
— Властью, что дана мне кровью Карагиллейнов, приговариваю рукописное творение Бертольда Бромбса, именуемое «Жизнь нежити», к переходу в небытие через испепеление. Испепелению подлежит только оригинал рукописи, печатным копиям даруется существование. Призраку, населяющему оригинал, даётся минута на подачу апелляции. Время пошло.
Он вскинул руки над книгой.
Позади что-то сдавленно произнёс Ариэль Аттиус, но больше он не издал ни звука. Промолчал и рыжеусый дядечка, имени которого я до сих пор не знала, промолчал и Харлин, только дракощейки взволновались и жалобно заскулили.
Я остолбенела. До сих пор я понимала, что раз Кайлеан — сын правителя королевства, то он наверняка занимается некоторыми государственными делами, которые априори предполагают жёсткую линию поведения… об этом вообще можно было догадаться по ухваткам Кайлеана Георгиевича, но я никак не рассчитывала, что стану свидетелем сцены, где он выступит в роли палача. Мне было ясно, что на возражения он опять ответит онегинской нотацией насчёт властвования собой и всего такого прочего. Я стояла ни жива, ни мертва, зная, что после этой экзекуции что-то надломится в наших отношениях.
Ничего больше не хочу, тоскливо думала я. Только домой. К маме с папой!
В руке у призрака возникла призрачная, оплетенная лозой бутыль. Он запрокинул голову, поднёс бутыль к губам, и всю отпущенную ему минуту жадно глотал влагу — кадык у него так и ходил. Напившись, он так же весело сказал:
— Ну и пёс с тобой, Твоё Высочество. — Призрак отшвырнул бутыль в сторону и рванул ворот рубахи. — Пепели, гад, всё равно ничего не скажу!
— Быть по сему, — сказал Кайлеан и захлопнул книгу.
Призрак исчез.
Скулёж дракощеек захлебнулся и оборвался.
Я зажмурилась.
Потом услыхала, как Кайлеан совершенно будничным голосом распоряжается:
— Я забираю в Башню всё, что лежит на этом столе. Приступайте к отправке немедленно, охрану я обеспечу. На остальное составьте список. Список пришлите, а книги с того стола можете расставлять по местам.
Я приоткрыла один глаз, другой… «Жизнь нежити» лежала на столе целёхонькая.
— Вы её не испепелили… — хриплым голосом сказала я, чувствуя, как невероятное облегчение растекается по каждой клеточке.