Тьма египетская
Шрифт:
А Ладья Вечности уже подплывала к огромному дворцу, подобного которому нет ни в мире солнца, ни в мире луны. Дворец Двух Истин — таково его название. Там вершится загробный суд. Боги подземного мира, во главе с владетелем его Озирисом, судят души умерших. Анубис, бог с головой шакала, одного за другим вводит покойников. Приговор записывает Тот на особом, бесконечном папирусе.
Мериптах нетерпеливо и недовольно махнул рукой. О суде ли Озириса было ему не знать, лучшему ученику «Дома жизни».
Лицо Ти оживилось, его обрадовало то, что ученик всё же слушает его.
Передовая часть толпы, сопровождающая носилки Апопа, подкатилась к стене, к
Ненавидимый большей частью населения на расстоянии как варвар-поработитель, азиат и нечистый, Апоп был восторженно принимаем сегодня, в момент своего неожиданного, столь лестного для сердец жителей старой столицы, появления.
Снизошёл!
Осчастливил!
«Божественный», «благодетель», «хранитель», «дарующий», «повелитель Верхнего и Нижнего» — пена, состоящая из этих словесных обрывков, хлестала в стену колодца с двумя пальмами, смешиваясь с белой пылью, поднятой экстатически бьющими в землю пятками, она вставала выше стен и становилась как бы видимой.
Сквозь широкие, объёмные гулы праздничных барабанов начала проступать дробь более мелких ударов — стук конских копыт. Всадники шаззу въезжали на площадь, раздвигая по сторонам радостно беснующуюся людскую массу. Шеренги чёрных кожаных фигур на понурых, влажных от жары лошадях. Мериптах наблюдал сцены показательных казней по несколько раз в год, и теперь, хотя он и не мог видеть ничего, он всё видел отлично.
— Наступил последний час ночного плавания. Все боги, сопровождавшие Ра, собрались у его трона! — повысил тон своего гнусавого пения Ти.
Вот выбегают глашатаи — Мериптах отчётливо представлял, как их стройный, совместный крик раздвигает шум толпы, так же как всадники перед этим раздвинули саму толпу.
«О, Апоп! Апоп! Апоп! Апоп! Апоп!»
По бокам этого громогласного причитания начинает вздыматься и закипать звучное нетерпение толпы. Руки взлетели остриями ладоней вверх, кто-то приплясывал в сумасшедшем темпе, как будто стараясь взбежать вверх по воздуху. Самые впечатлительные падали на колени и старались разорвать себе рты, вставив пальцы в рот. Лопнул барабан, раскроенный обезумевшей колотушкой. Общий грохот хромал всего несколько ударов, и ряды звуков снова сомкнулись.
В этот именно момент выплыли в центр площади носилки фараона, и шум, стоящий за стеной, перестал делиться на отдельные звуки, сам сделавшись непроницаемой стеной.
В этом месте всегда показывают народу преступников.
Два молчаливых и как бы даже безучастных азиата, привычно, по-кавалерийски, покачиваясь на каждом шаге, вытащили на всеобщее обозрение толстого, голого, безумно выпучившего глаза мужчину, со сломанным, распухшим носом, с синяками по всему колыхающемуся телу, с распяленным для бессмысленных оправданий ртом, и бросили в пыль. К нему, жалко лежащему, с жалко выставленными на всеобщее обозрение половыми органами, подвели невысокого юношу с прижатыми к животу руками и остановившимся взглядом. Ему показали на лежащего. Мужчина жутко заныл, обнажая верхнюю челюсть с двумя длинными, чёрными зубами, и попытался поднять кривую руку. «Это он?» — спросил старший глашатай. Юноша торопливо кивнул. Толпа взвыла. Юношу тут же запихнули в щель меж кожаными воинами.
Ти не унимался, он всё взвинчивал свой противный голосок.
— На носу Ладьи Вечности оставалась только Маат, гребцы налегали на вёсла. Солнце плыло на восток. Сзади всё погружалось во мрак, впереди путь светлел. Подземная река подходила к скалам, между которыми следовало проплыть Ладье, чтобы снова попасть на небо. И тут Ра сказал: «Я вижу пещеру, он там! Будет бой». Гор Бехдетский поднял своё копьё, разящее врагов Ра, в руках Упуата и Нехебкау сверкали обнажённые мечи. Урей на лбу Хатхор раздул шею и показал убийственный язык. Внезапно река вечности впереди вспенилась, как будто наткнувшись на десять порогов сразу, подхватила Ладью и понесла вперёд. Напрасно гребцы вонзали в неё свои мощные вёсла, этой силе они не могли противостоять. А потом вдруг вода пропала. Ладья упёрлась носом и днищем и мёртвую гальку перед огромной скалой.
Шум за стеной, казавшийся необоримым, наставшим навсегда, внезапно стих. Это освобождалось пространство для приговора. Все знали, каким он будет, но жители древней столицы, великого города Хут-ка Птаха желали его слышать. Приговор должен был произнести старший из присутствующих гиксосов. Сейчас — фараон.
— За скалой раздалось рычание такой силы, что по склону покатились камни. Огромное количество камней. «Это Апоп, повелитель злых сил, враг солнца!» — вскричал Ра. Да, это был чудовищный змей Апоп, пёстрый исполин, самый большой и страшный из врагов Ра, четыреста пятьдесят локтей в длину от хвоста до пасти, полной зубов величиною с копьё. Каждую ночь Ра и путешествующие с ним боги бьются с Апопом, чтобы утром солнце появилось на небе. Копья, мечи богов, лучи божественного урея Хатхор вонзились в чудовище. «Дрожи, Апоп! Сгинь, Апоп! Пропади, Апоп!»
Услышав приговор, обрекающий негодного брадобрея за отвратные приставания к его ученику на побивание камнями, толпа взорвалась благодарственными криками:
— О, великий Апоп! Справедливый Алой! О, царь мудрости Апоп! Возлюбленный славой Апоп!
Трудно даже вообразить, сколь ненавистно мужеложство сердцу настоящего египтянина. В толпе криков невозможно было различить звуки, с которыми булыжники и куски кирпичей месили тело жирного преступника.
Мериптах побледнел и резко повернулся к учителю, мучительно сглатывавшему слюну после соревнования голосом с мощью наружного шума.
— За мной приходил Себек, теперь за мной пришёл Апоп, — тихо, рассудительно сказал Мериптах, глядя в стену мимо учителя.
Тот дёрнулся от радости. Бородёнка его затряслась, глаза предприимчиво забегали.
— Да, да, мальчик, за тобой. Хорошо, что ты это понял, что сразу понял. Он ужасен. От вас в «Доме жизни» специально скрывали эту историю, про змея. Эта ничтожная жаба Птахотеп боялся, что до ушей Апопа дойдёт, о чём говорят в «Доме жизни» в храме Птаха.
Мальчик потрясённо поглядел на учителя. Ему было непонятно, как служитель Птаха может говорить такие слова в адрес верховного жреца своего бога. Параллельно у него в голове развивалась и другая мысль.
— Батюшка сказал, что мне нужно спрятаться, потому что...
Ти возмущённо застучал единственной ладонью по глиняному полу:
— Тебе не прятаться надо, Мериптах, а бежать. Я помогу тебе. Здесь в Мемфисе тебя никто не защитит. Апоп ужасен и всемогущ. Только вся сила Ра, вместе с силой прочих богов, способна ему противостоять. Ты же слышал, что я тебе рассказал. Змей царит в Египте, огромный змей! Он решил тебя сожрать, и сожрёт. Четыреста пятьдесят локтей длиною, огромная пасть! Ты сам видел его с крыши!