Тьма наступает, или Академия для властелина тьмы - 2
Шрифт:
Хотел сказать, что Наариэн приехала за мной, но вместо этого сказал:
— Как знать? Может, она и правда обеспокоена. Лайла разорвала помолвку, Лави тоже встречается с темной. Она — бабушка, ей свойственно волноваться. Не бери в голову.
Демон только вздохнул. А я разделся и лег. В голове все время крутился сегодняшний день и странная женщина, с которой свела судьба. Что же тебе нужно, Наариэн? Как узнать?
Глава 16
Развлечения темных и светлых
— Эрин! Ну Э-эрин! — от голоса Лави у меня волосы становились дыбом.
— Что «Эрин»? — раздался голос Кая. — Твоя бабушка, ты и разбирайся.
— Эрин, ну пригласи ее куда-нибудь прямо сейчас! Я так больше не могу!
— Мы уходим вечером, — напомнил эльфу. — Поэтому сиди тихо, иначе я пойду и скажу твоей бабуле, что ты на нее жаловался.
— Ты со мной так не поступишь! — сделал Лави большие глаза.
— Поступлю, еще и как, — пообещал я и повернулся носом к стенке. Я всё думал о том, зачем Наариэн тащит меня на прогулку. Хочет выдать заговорщикам? Или просто предполагает, что я сам найду приключения на голову? Ничего не ясно! И я, как и Лави, надеялся, что вечер настанет как можно скорее.
Нытье эльфа надоело, поэтому я оделся и решил прогуляться по парку, оставив Лави на Кая и Шуна. Демон проводил меня мрачным взглядом, обещая все пытки мира, но эльфа за дверь не выставил. Видно, пожалел. Кто знает? Может быть, в Демониуме у Кая есть такая же бабуля, которая вяжет внуку теплые носки с дырками для когтей и ждет, когда негодник вернется домой.
В парке было прохладно и тихо. На месте наших клумб осталась пустая земля — цветы отцвели, и клумбы подготовили к зимовке. Гуляющих не было. Большинство студентов еще с утра поспешили в город, развлекаться и пополнять запасы. А домоседы остались в общежитии и зубрили конспекты. Я же любил бродить в одиночестве. Правда, удавалось редко. И вот сегодня наконец-то никто не мешал подкидывать ногами листья и вдыхать ветер. И почему-то показалось, что волшебный кристалл был прав. Мне нравилось ощущение единения с природой. Нравилось чувствовать, как осенний воздух касается лица. Если бы можно было остаться здесь на всю жизнь…
— Эрин! — я не обернулся на окрик. Сделал вид, что не слышу, потому что не хотелось портить миг. И выяснять, кто прав, а кто виноват.
— Эрин! — догнала меня Марита. Она запыхалась — видно, увидела меня издалека. Горгулья выглядела жалко, словно не спала несколько ночей. Но во мне никогда не было жалости. Это чувство, которое не полагается темным властелинам.
— Чего тебе? — остановился на мгновение.
— Как ты?
Странный вопрос. Почему-то представилось, что я бы приказал пытать кого-то, а потом подошел и спросил: «Ну как ты?»
— Замечательно, — ответил с улыбкой. — И бояться тебе больше некого. Никто не выжил.
— Спасибо, — Марита опустила глаза. — Я знаю, ты меня никогда не простишь. Но я тоже не хотела, чтобы так все получилось. Эрин, я правда…
— Хватит, — перебил ее на полуслове. — Мне не нужны твои оправдания. Живи дальше, как жила. И я буду жить так, как жил. Забудь.
Я развернулся и пошел прочь. Марита что-то кричала вслед, но запретил себе слушать. Увы, люди предают. Нелюди — тоже. Это в их природе. Я просто спрашивал себя, как бы поступил, если бы на весах лежали жизни моих родных? Дэла, сестры, братьев? Пожертвовал бы я жизнью Кая или Лави? Нет. Умер бы сам, но не подставил под удар друга. Потому что так было правильно. Каждый отвечает за себя.
— Грустишь? — да что за день такой! Да, от этого наваждения не сбежишь, как от Мариты. Наариэн стояла на дорожке, безумно красивая с платье цвета неба. Что ей, что Лайле безумно подходили оттенки лазури. Пытался представить, что передо мной — пятисотлетнее создание, и не мог. Слишком хороша и молода была эта эльфийка.
— Нет, не грущу, — запоздало ответил на вопрос. — Это всего лишь осень.
— Твой дед тоже ненавидел осень, — смех Наариэн звонким колокольчиком развеял тишину. — Говорил, что он чувствует себя на три века старше. Мы с ним дружили, знаешь ли.
Если сейчас Наариэн скажет, что мой дедушка был провидцем и попросил позаботиться обо мне, я сойду с ума.
— Откуда вы узнали? Что я здесь? — спросил осторожно.
— Элион сказал, — эльфийка взяла меня под руку. — Я собиралась навестить тебя в столице, но он намекнул, что там можно только ловить ветер.
Элион, значит? Кажется, одним эльфом в академии станет меньше.
с - Мне не хотелось бы разговаривать здесь, Эринальд. Тут и у стен есть уши, — подмигнула светлая леди. — Потерпишь до вечера? Обещаю, ты получишь ответы на свои вопросы.
— А у меня есть выбор? — улыбнулся в ответ.
— Конечно же, нет. Где мой внук? Забаррикадировался у тебя?
— Возможно, — решил не выдавать Лави. — А, может, и нет. Вам не кажется, что в нему излишне жестоки?
— И это говорит мне воплощение зла? — шепотом сказала Наариэн. — На тебя плохо влияет академия, мой мальчик. Что потом будешь делать? Разводить в Тервине клумбы?
— Не знаю, — искренне ответил я. — Может быть, и клумбы. Либо просто забуду академию, как сон.
— Не забывай, — голос Наариэн, казалось, стал еще тише. — Не отказывайся от себя. Иначе потом пожалеешь. Все это понимают: и темные, и светлые. Только слишком поздно. А у тебя еще есть шанс. Что ж, — она остановилась у порога общежития, — скажи Лави, что у него есть пять минут, чтобы появиться в комнате. Или я ему уши откручу.
— Как скажете, леди, — шутливо поклонился я и взлетел вверх по лестнице.
Странно, но мне начинала нравиться Наариэн. В ней была какая-то теплота, которая сумела проникнуть в мое ледяное сердце. Поэтому хотелось, чтобы она во мне не ошиблась. Я больше не опасался ее. Не понимал — да. Но не чувствовал от нее угрозы. Наоборот, хотелось разгадать, что она собой представляет и зачем появилась в моей жизни.
Поэтому вечером без тени сомнения я ждал свою спутницу у выхода из общежития. Наверное, это было безрассудно. Но вся моя жизнь за последнее время превратилась в одно сплошное безрассудство. Нариэнн появилась точно в назначенный срок. Она сменила лазурное платье на строгий прогулочный наряд из темно-синего шелка. Высокую прическу украшала алая роза. Да Наариэн и сама походила на волшебный цветок, неведомо как распустившийся посреди поздней осени.