Тьма под солнцем
Шрифт:
— Все, что он пишет в своем дневнике о вас, — это то, что ваша семья была первой, которую он планировал убить, но вы спасли их.
— Правильнее сказать, что они чуть не умерли из-за меня.
— Моя семья былау бита из-за меня, мистер Дугли. Слава Богу, вы избежали этого.
— Спасибо вам. Я сожалею о ваших утратах. Всех ваших утратах. Но… могу я спросить, детектив Кальвино, может такое быть, каким-либо образом, что все это в новостях — все эти смерти — связано в Блэквудом?
Молчание Джона Кальвино было достаточно долгим, чтобы означать «да», но когда он, наконец, заговорил, он сказал только:
— Я убил Олтона Тернера Блэквуда более двадцати лет назад.
— Да. Я знаю. Я слышал об этом, когда это произошло. Однако… все эти годы я ждал… чего-то. — Хоуи обнаружил, что положил свои руки в положение защиты на горло, и вспомнил о Бликере, пригвожденном к стене. — Несмотря на то что я знал о смерти Блэквуда, если кто-нибудь и мог вернуться… так это он. Понимаю, что это звучит в лучшем случае иррационально.
После очередной паузы Кальвино сказал:
— Все, что я скажу вам — это то, что я в течение двадцати лет тоже ждал чего-то подобного.
Призрачный палец, лопатообразный и холодный, рисовал линию на шее Хоуи Дугли.
Помолчав, он спросил:
— Это, наконец, закончилось?
— Судя по моей работе, мистер Дугли, я вижу, что добро обычно торжествует. Но я также знаю, что зло никогда не умирает. Оно всегда способно продолжать бодрствовать.
Вечером того же дня Хоуи передумал бросать семь долларов в ящик для пожертвований в его церкви. Он вынес их на задний двор и сжег.
Следующим июнем гнетущая тень Блэквуда снова появилась в жизни Хоуи, во время игры в парке с детьми, он даже не вспомнил, что этот день помечен двадцать второй годовщиной его ланча на крыше с убийцей. Они играли во фризби [21] с их собакой Барни, которая прыгала и ловила диск неустанно снова и снова. Небо было безоблачным, вельветовый зеленый парк был покрыт прохладными тенями деревьев. От удовольствия Хоуи почти забыл о том, что жизнь всегда доставляла ему боль только, и если теперь кто-то подносил к нему зеркало, он лишь на мгновение удивлялся тому, какой он страшный.
21
Frisbee — спортивный снаряд, представляющий собой пластиковый диск с загнутыми краями, диаметром 20–25 сантиметров. Диск сделан таким образом, чтобы при его полете создавалась подъемная сила, что позволяет бросать диски на значительные расстояния и с большой точностью.
Миа взяла перерыв в игре, а Хоуи с мальчишками были неутомимы. Минуты прошли, прежде чем он бросил взгляд на дочь — и замер. Семилетняя, маленькая и такая же милая, как ее мать, Миа сидела на краю деревянной скамейки, не замечая, что слева за ней на пруток спинки скамейки спустился ворон. Его чернильные глаза были тяжелыми, как картечь и, казалось, были нацелены на Хоуи. Как будто в ответ на его внимание и опасение птица расправила свои крылья, вытянула голову вперед, клацнула клювом, но беззвучно, так тихо, как беззвучна сама Смерть, когда готовится к убийству.
Хоуи метнул фризби, щелкнув запястьем. Диск просвистел за Миой, задел птицу и заставил ее взвизгнуть и улететь в испуге, к удивлению девочки и удовольствию ее братьев. Барни гавкнул, а Хоуи зааплодировал.
Когда они вернулись к игре, он ни разу не искал в небе птицу или что-то еще. Хауэл Дугли, уцелевший, для кого-то герой, для других уродливая задница, не боялся ни ночной тьмы, ни тьмы под солнцем, которая может иногда дотянуться до нас, когда мы меньше всего этого ожидаем.
Он знал, что птица кружит вверху. Дважды она спускалась так низко, что он видел ее тень, проносящуюся по траве. Он ни разу не посмотрел вверх.
Этой ночью он проснулся и, лежа, слушал характерный зов ворона: глухой брронк, глубокий звучный пррак, разливающийся нотами такими чистыми, как звон колокольчиков. Судя по расстоянию и направлению голоса, птица должна была сидеть на телефонном проводе на соседней улице. Хоуи не встал с кровати, чтобы посмотреть.
На следующее утро он первым спустился по лестнице, чтобы приготовить кофе и выпустить собаку в туалет. На кухонном столе лежало черное перо. Он сжег его на крышке мусорного ведра и не обмолвился об этом никому.
Когда кофе был сварен, Хоуи вышел наружу, чтобы взять с газона газету. Что-то просвистело над головой, не так низко, чтобы его когти поцарапали кожу головы, но достаточно низко, чтобы он почувствовал ветер от его пассажа, и пролетело через буковое дерево, заставив листья шумно шевелиться.
На пути обратно в дом Хоуи не отрывал глаз от прогноза погоды в газете. Ясно и солнечно.
В этом бренном мире всегда есть шанс однажды столкнуться с пожаром, и ничего не меняется от того, насколько близко тебя подпускал поджигатель, не имеет значения, насколько явно он намекает на то, что собирается сделать.