Тьма уже внутри
Шрифт:
Он улыбался. Улыбался и Ян. И чем шире улыбка становилась на его губах, тем скорее тускнел огонек азарта в холодных, черных глазах Хаоса.
Медленно, но верно все начинало вставать на свои места.
Выходит, Ян вынужден делить свой разум с непонятной силой. И силу эту питает он сам. Чувствами и мыслями, радостями и надеждами. Да он своими же руками себе могилу роет! Потому как спорить готов, сейчас его Хаос слаб. Но дай ему волю, и он вырвется на свободу, безраздельно завладев и телом, и духом. Да и, не приведи Господь, всем миром! Тогда, быть может, и сам Ян окажется взаперти. По ту сторону завесы.
— Вот черт. Лишнего взболтнул я, ага, — сквозь зубы протянул Хаос разочарованно. — Надо же, как подловил. Я уж было поверил, что мы… Ну, что сказать? Красавец! Моя школа! А ты говоришь, мы разные.
— Разные, — со спокойной улыбкой отозвался Ян. Чертовски ведь приятно осознавать, что бой тобой выигран. — По интеллектуальным параметрам ты мне точно не ровня.
Злобная гримаса исказила каждую черточку в ловко скопированном лице. Вот она, истинная суть того, кто стоит перед Яном. Надо же, а он едва не поверил в искреннюю радость этой твари. Хотя болтливость того, кто столько лет был вынужден молчать, явно шансы на победу подняла.
— Хорошо. Раз все карты на столе, что будешь делать, братец? В монастырь уйдешь? Отрешишься от мира? — соединил пальцы в медитационном жесте Хаос. — Познаешь дзен?
— Еще не решил, — отозвался Ян, старательно отыскивая внутри себя уже привычные горячие потоки. — Но сделаю все, чтобы избавиться от тебя. Будь уверен.
— В душу залез и нагадить решил, — смеялся Хаос, нервно покачиваясь из стороны в сторону, но глаза его светились недобрыми искрами. — Хоро-ош. Но, как ни крути, жизнь штука приятная. Он нее невозможно не получать удовольствие хотя бы потому, что она есть. А я тебе такую жизнь устрою, что тебе минутный покой сказкой покажется. И умереть я тебе не дам, из кожи вон вылезу. И, поверь, это не фигура речи.
— Знаю, — раскинул руки Ян, глубоко выдыхая. — Поэтому ты к Мике больше ни на шаг не приблизишься. Если придется, я уеду.
— Сбежишь от своей писаки?
— Именно.
Не зря он чуял, что с Микой ему придется идти разными путями. Она нравится ему. Как женщина. Она источник приятного тепла в груди, источник эмоций, а значит, и подпитки Хаоса. Не мудрено, что ему хочется заполучить ее, возможно, по той же причине, что и Миарху была нужна его мать. Ведь Мика слышит его даже тогда, когда он нем. Слышит, когда для других он молчит.
Как же жаль. Даже думать об этом невыносимо, но иного выхода, кроме как отгородиться от нее всеми мыслимыми и немыслимыми способами, нет. Хотя бы до тех пор, пока Ян со всем не разберется. Пока не вернет себя.
— Беги, — тем временем неспешно расстегивал пуговицы на рукавах рубахи Хаос. — Хоть на край света беги. А я снова верну тебя обратно, и в один прекрасный день инстинкты возьмут свое. Сердечко затукотит, кровь взыграет… Ну а я тут как тут! — прихлопнул он в ладоши. — Одна двухминутная сцена со знаком восемнадцать плюс, и ты меня уже не остановишь.
— Инстинкты возьмут свое, говоришь? — Ян болезненно сморщился и с трудом выдавил из себя смешок. — Держи карман шире! Я твой портал и выход в реальность. Я питаю тебя. И раз уж Мика твоя батарейка, тогда у меня хватит сил…
— Не спать с ней? — вкрадчиво поинтересовался Хаос. — Откажешься от нее, чтобы насолить мне?
— Если придется, — твердо ответил Ян.
— Самое противное, — скорчился Хаос, — что такое вот гадство как раз в твоем стиле. И угораздило же меня проболтаться! — хохоча, шлепнул он себя по лбу и принялся закатывать рукава. — Но, ты не учел один маленький нюансик. Я не дам тебе так просто уйти. Хрена-с.
Мгновение, и Хаос в пару шагов преодолел расстояние до завесы. Уперся обеими руками, толкаясь вперед. Пленка, отделяющая его от Яна, опасно растянулась, но выстояла.
— Черт подери! — едва устоял на ногах тот, и что было мочи, со злости саданул кулаком по прозрачной субстанции.
От глухого гула заложило уши. Темный туман иглами пронзил поверхность. Завеса всколыхнулась, и, вопреки ожиданиям, в месте удара тоненькими ниточками побежали разрывы.
— Ха! А раньше не получалось, — восторженным взглядом окинул Хаос результат своей работы и замахнулся вновь. Очевидно, физические свойства завесы несколько изменились, едва они оба оказались в материи.
Воздух с каждым ударом, будто звенел, а Ян судорожно соображал, что можно сделать. Единственная идея: сбежать, так и била по вискам. Хаос говорил, что его суть Укротителя усиливает стену? Возможно, будучи снаружи, в реальном мире, Ян каким-то образом сдерживал натиск иной энергии в себе. Точнее, Укротитель в нем сдерживал. Но сейчас-то он здесь, на чужой территории и не в силах…
Догадка крохотным импульсом пробежалась по нейронам, и от одной только мысли, что не все потеряно, дышать стало в разы легче. На пальцах наконец сверкнули первые золотистые искорки. Светлячками побежали по венам, согревая изнутри.
Вот она, его стихия! Он Укротитель. Верно Хаос заметил: инь и ян. Они разные, равно как тьма и свет. И сейчас, когда вторая его суть находилась по другую сторону мелко вибрирующей стены, Ян почувствовал это как никогда остро.
— Эй, ты что это задумал? — отпрянул Хаос, едва и Ян со своей стороны окунул ладони в колеблющиеся потоки.
Прорехи в завесе, что разрастались, словно ржа, прекратили рост. Будто игла с золотой нитью туда-сюда засновали искры, стягивая края.
Ян нахмурился, призывая все свои силы. Еще немного! Еще пара стежков, и он вытолкнет себя наружу, в реальный мир. А там уж его «сущность Укорителя» сама разберется. Завеса вновь окрепнет, а Ян в оба глаза будет следить, чтобы Хаос ненароком не подпитался от его чувств снова.
Закрыв глаза, он выдохнул, перетягивая свечение на себя. Но едва отступил на шаг, как нечто ледяное окутало запястья.
Темные потоки? Откуда?
— Думаешь, один такой умный? — хохотнул Хаос.
Ладони его лежали теперь аккурат за ладонями Яна по ту сторону стены, но полупрозрачные темные тени уже скользили по коже, то и дело прорываясь сквозь завесу. Обращались в колючие щупальца и, впиваясь в кожу отвратительными костяными крюками, держали крепко.
Ян уперся ногами в землю и рванул назад. Еще немного! И пусть на руках остаются глубокие борозды, заполняющиеся кровью. Желание вырваться — это единственное, что сейчас билось в груди.