Тьма в бутылке
Шрифт:
— Каким образом ты это установил?
— Они берут кредиты. Значит, у них меньше заказов.
— То есть становится меньше заказов, затем у них не хватает денег, и они занимают?
Ассад кивнул.
— Именно так.
— А дальше что?
— Что дальше, можно пока видеть только на примере Рёдовре. Остальные пожары слишком свежие.
— И что там произошло?
— Так, сначала случился пожар, затем они получили страховку и выплатили кредит.
Карл потянулся за пачкой сигарет и закурил. Классика. Афера со страховкой. Но при чем здесь трупы с углублениями на мизинцах?
— О
— Краткосрочные. На год. Для компании, сгоревшей в субботу — «Паблик Консалт», что на Стокгольмсгэде, — вообще всего на полгода.
— Срок платежа истекает, а у них по-прежнему нет денег?
— Насколько мне удалось установить, да.
Мёрк выпустил струю дыма, так что Ассад отклонился назад и замахал руками. Карл проигнорировал этот жест. Тут его владения и его дым. Что ни говори, а разница между королем Саломоном и шляпником Йоргеном [20] все же имеется.
20
Персонажи водевиля датского писателя Й. Л. Хайберга «Король Саломон и Йорген-шляпник».
— Кто предоставил им кредиты? — спросил он.
Ассад пожал плечами.
— Всегда разные организации. Копенгагенские банки.
Карл кивнул.
— Предоставь мне названия и узнай, кто за ними стоит.
Ассад слегка приуныл.
— Так, так, спокойно, Ассад, когда конторы откроются. Еще пара часов. Спокойствие.
Однако этот призыв не заставил Ассада повеселеть, скорее наоборот.
Как же раздражает это в обоих! С одной стороны, рот, как помело, а с другой — скрытое недовольство. Как будто они с Ирсой заразились друг от друга. Как будто это они раздавали задания. Если бы такое случилось, они бы заставили друг друга натянуть зеленые резиновые перчатки и натирать в подвале пол, пока тот не станет похож на зеркало.
Ассад поднял голову и спокойно кивнул:
— Я не буду тебя тревожить, Карл. Заходи сам, когда закончишь.
— Ты о чем?
Он подмигнул. На лице появилась кривоватая улыбка. В высшей степени сбивающая с толку трансформация.
— У тебя ведь теперь руки развязаны, — выдал он и снова подмигнул.
— Давай заново. О каком лешем, черт возьми, ты толкуешь, Ассад?
— О Моне, конечно. Только не говори мне, что ты не знаешь, — она вернулась.
14
Как и сказал Ассад, Мона Ибсен вернулась. Вся сияя от тропического солнца и перенасыщенности событиями, которые оставили след в виде деликатных, но вполне очевидных морщинок у нее вокруг глаз.
Тем утром Карл долго сидел у себя в подвале и подыскивал слова, которые изначально могли бы блокировать ее потенциальную оборону. Заставить ее посмотреть на него мягким, нежным взглядом, говорящим о готовности к сотрудничеству, если она вдруг решит заглянуть.
Но этого не произошло. Единственным проявлением женского присутствия в то утро оказался грохот Ирсиной тележки, да еще момент, когда она — несомненно, с самыми добрыми намерениями — спустя
Несколько часов потребовалось Карлу на то, чтобы осознать — хочешь попытать счастья, придется подняться и самому пуститься на охоту.
Расспросив народ, он застал Мону в отделении судебных слушаний за спокойной беседой с референтом. На ней была кожаная куртка и линялые джинсы «Ливайс», и она совершенно не производила впечатление женщины, оставившей позади большую часть жизненных соблазнов.
— Здравствуй, Карл, — сказала она, не предполагая никакого продолжения. Ее взгляд был взглядом профессионала, приколачивающего семидюймовыми гвоздями, а в данный момент общего дела у них не было. Потому он только и смог, что улыбнуться, не произнеся ни единого слова.
Остаток дня мог бы пройти впустую в проносящихся размышлениях на тему его выветрившейся без остатка чувственной сферы жизни, но у Ирсы были другие планы.
— Кажется, мы напали на след в Баллерупе, — произнесла она с налипшими на передние зубы гренками и посмотрела на него, стараясь скрыть свой восторг. — В течение нескольких дней я настоящий ангел счастья. Точно как написано в моем гороскопе.
Карл взглянул на нее с надеждой. В таком случае ее ангельские крылья пришлись бы как нельзя кстати, чтобы занести ее куда-нибудь повыше в стратосферу, ведь тогда можно будет посидеть в тишине и покое, лелея мысли о своем печальном уделе.
— Вывернутым делом оказалось получить эти сведения, — продолжала она. — Сначала разговор со школьным инспектором из городской школы Лаутрупа, но он пришел на это место только в 2004-м. Затем — с учительницей, работающей со дня основания школы, но она ничего не знает. Потом — со сторожем, и ему ничего оказалось не известно, потом…
— Ирса! Если эти рельсы в конце концов куда-то привели, пожалуйста, пропусти промежуточные маневры. У меня куча дел, — прервал Мёрк, потирая затекшую руку.
— Ага, после я позвонила в Инженерную народную школу, и вот там-то кое на что напала.
Рука наконец отошла.
— Потрясающе, — воскликнул он. — Каким образом?
— Очень просто. Там в администрации оказалась преподавательница, Лаура Манн, которая как раз сегодня вышла после больничного. Она и рассказала мне, что работает там с самого дня основания в 1995 году и что речь может идти лишь об одном случае, если ей не изменяет память.
Карл выпрямился.
— Да, о каком же?
Ирса посмотрела на него, наклонив голову.
— Ага. Интерес нарастает, парниша? — Она шлепнула его по волосатому предплечью. — Не терпится поскорее узнать?
Что, черт возьми, происходит? По меньшей мере сотня сложнейших дел за все эти годы, и вот он сидит тут и играет в «почемучку» с какой-то случайной сотрудницей в салатовых колготках!
— Какой случай она припомнила? — повторил свой вопрос Карл и слегка кивнул Ассаду, просунувшему голову в дверь. Тот выглядел бледновато.