Тьма в его сердце
Шрифт:
— Я у Кэррингтонов тоже не задержался тогда, — отозвался он.
Я отошел к окну и взглянул на панораму города.
Уже стемнело, небо было чистым, но ни звезд, ни луны не видно. С такой высоты машины со светящимися фарами казались совсем крошечными, игрушечными, такими которые были у меня в детстве — Стэф подарила на мой седьмой день рождения. Я был так взбешен, что выбросил их со второго этажа, нашего дома. Я был отвратительным ребенком.
— Мне кажется, что Джоанна что-то…
— Скрывает, — закончил Эрик за меня. — Бинго…
— Что там? — спросил я, оборачиваясь и направляясь к нему, но он прикрыл экран телефона рукой.
— Да так, ничего, — дернул головой он, с его губ не сходила победная улыбка.
— Что ты прячешь? — возмутился я.
Он невинно пожал плечами.
— Просто голая фотка одной знакомой.
Я усмехнулся. Эрик может сколько угодно говорить о том, что он изменился, но его действия говорят об обратном.
— Мм, ясно. Так, а что там с фотографиями благотворительного вечера? Увидел что-то интересное? — спросил я, возвращаясь к своему креслу.
— Абсолютно ничего интересного, — отмахнулся он. — Сборище престарелых богачей, которые делают вид, что любят благотворительность, но скрывают, что таким образом можно сократить свои налоги.
— Это точно, — ответил я. — Так тебе не кажется она подозрительной?
— Джоанна? — спросил он, вскидывая брови и усмехаясь. — Ничуть. Если у тебя есть какие-то вопросы, то лучше задать их ей, чувак.
Но что мне у нее спросить? «Джоанна, что ты скрываешь?»
Так она и ответит.
— Блейк, ты куда пропал? — спросила Джоанна, вцепляясь одной своей рукой в мои, которые в свою очередь держались за ее талию. Лыжные палки она держала в другой руке.
— Прости, задумался, — ответил я.
— Говори, что делать, иначе сегодня мы не покинем этот склон, — властно выдала она. От этого тона на моем затылке даже забегали мурашки.
Мне нравилось, когда она переходила сразу к делу.
Мои ноги на лыжах были широко расставлены, между ними находилась Джоанна, тоже на лыжах.
Я делал все интуитивно, так как понятия не имел, как обучают катанию на лыжах. Мне просто хотелось вытащить ее из дома и провести с ней время. А сейчас оставалось только надеяться, что и она и я вернемся назад с целыми конечностями.
— Медленно передвигай ногами и отталкивайся этими палками, давай, — объяснил я.
Джоанна послушно выполняла мои наставления, ее плечи были напряжены, а каждое движение было таким сконцентрированным, что меня брала гордость от того, с каким усердием она подошла к обучению.
— Смотри! У меня получается, — засмеялась она, начав передвигать ногами быстрее.
— Да, ты молодец, а говорила, что не умеешь кататься.
Джоанна прекрасно справлялась, и я уже перестал волноваться о наших конечностях, но вдруг она слегка поскользнулась и отшатнулась назад. Ее тело вжалось в мое, и это было просто невыносимо, мне итак едва удавалось держать себя в узде.
Взгляд постоянно ускользал к ее заднице, обтянутой этими хорошо и плотно сидящими на ней штанами. И сейчас ее та самая часть тела сильно прижималась к моей той самой части тела.
Никогда не думал, что меня сведет с ума голубой лыжный костюм. Вернее неуклюжая девушка в голубом лыжном костюме.
— Ой, — вскрикнула она. — Это телефон в твоих штанах?
— Нет, я просто очень рад тебя видеть, — усмехнулся я, закончив шутку за нее.
Мне очень сильно хотелось взглянуть не ее лицо в этот момент. Наверняка она улыбалась.
— Ладно, — скомандовала Джоанна. — Основы я поняла, теперь попробую побыстрее.
Она начала отталкиваться, а я по-прежнему держался за нее руками, помогая быть в равновесии.
— Только осторож…
Я не успел договорить. Все произошло в одно мгновение, Джоанна двинулась слишком резко и мы кубарем покатились вниз. Наши ноги спутались, и кажется, что-то хрустнуло, надеюсь это были лыжи.
Я зажмурил глаза, а когда открыл их, увидел ее обеспокоенное лицо надо мной.
— Боже, Блейк, ты в порядке?
Она лежала на мне, но услышав мое мычание, отползла и скинула перчатки.
— Тебе больно? Ты ударился? — кричала она.
Ее шапка сдвинулась на бок, а в капюшоне было полным-полно снега. Щеки ее покраснели от холода, и синие глаза на их фоне стали сильно выделяться, как большие стеклянные бусины. Мне едва удавалось сдерживать смех от этой картины, прикусив губу, я лукаво взглянул на нее.
— Кажется, что-то хрустнуло, — пожаловался я, жалобно застонав.
Она оглядела меня с ног до головы и увидела, как я шевелю сначала ногами, а потом руками. Затем она взглянула на мое лицо, и я не мог больше сдерживаться и расхохотался.
Ее брови взмыли в возмущении, и она ударила меня кулаком в грудную клетку.
— Ауч! Так нельзя, я же пострадал!
— Пострадало только твое эго! — рассержено воскликнула она.
Джоанна села на снег и принялась отстегивать свои ботинки от лыж, что-то гневно бубня себе под нос.
— Детская трасса, детская трасса. Кто делает такие склоны на детских трасах? — возмущенно буркнула она.
Я лежал на спине, смотрел на голубое небо и не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал в душе такую легкость, как сейчас. И дело было вовсе не в лыжах и поездке в Аспен, кажется, дело было в Джоанне.
Я сел и тоже решил отстегнуть свои ботинки от лыж. Одна из них была переломана пополам.
Откинув в сторону сломанные лыжи, я взглянул на Джоанну, прикрывая глаза рукой от солнца. Она уже встала на ноги и принялась оттряхиваться от снега. На меня она не смотрела, брови ее были нахмурены, а губы плотно сжаты. Она злилась.
Я медленно опустился назад на снег, хватаясь одной рукой за голову.
— Ох, голова болит, — застонал я.
Джоанна искоса взглянула на меня и принялась высыпать снег из капюшона.