Тьма ваших душ
Шрифт:
— Известно лишь Тьме… — скептически протянул Ворвей, когда люк встал на прежнее место. — Теперь не только Тьме, но и нам.
— Будь пароль посложнее, мы бы могли его не запомнить… — Артара уже без опаски вышла из-за укрытия, направляясь к люку.
— Будь Тьма всеведущей, Воплощения бы нам уши оторвали! — остановил её парень. — Но они и так нас заметят, если мы войдём в пирамиду прямо за ними. Давай займёмся этим потом, а сейчас вернёмся к обязанностям.
Артара вздохнула, но признала правоту своего бывшего врага. Выполнять назначенную работу — тратить энергию на хищные растения — не очень хотелось, но молодая послушница отнеслась к заданию как к своего рода проверке. Можно ли поручать какие-то серьёзные задания тем, кто с простыми не справляется? Нельзя. Оставалось только надеяться, что на подобной низкой должности
Поросль, прежде спокойная, от выжигавшей её праны извивалась и хлестала лианами. Одна, особенно длинная и крепкая, достала до Ворвея — толстый побег натянулся и взвился вверх, к ветвям, зацепившись за пушистую шею и стянувшись на ней, как удавка. Испуганный рык прервался на полузвуке. Ничего не понимая, дракон неожиданно завис над землёй — не высоко, но даже отчаянно вытянутые задние только слегка царапали землю, только длинный тонкий хвост яростно бил кисточкой наотмашь по траве. Зубастая пасть бессильно раскрылась, бесполезно хватая воздух, язык напряжённо вытянулся, ярко горящие бесплодным гневом глаза округлились от страха. Передние тут же резко вцепились в агрессивное растение, пережавшее трахею, но острые когти только соскальзывали с гладкого стебля, скользили в густой смоле.
Напрягая последние силы и вложив в удар всё, что в ней оставалось, Артара с оскалом ударила воздух, посылая в изменённые Хаосом растения целую волну жара, испепелившую их. Даже шерсть на освобождённом наконец Ворвее, рухнувшем на камень, обуглилась. Но он хотя бы смог вдохнуть наконец!
И самец, и подскочившая к нему самка, что помогла ему встать на лапы, на время перестали следить за окружающим миром. Артара перепугалась за того, кто раньше её лишь обижал, не меньше, чем он за себя — но отходила от стресса с куда меньшей скоростью, лишь с облегчением наблюдая, как тот собственной энергией залечивает на себе ожоги, перенося прану из души в тело. Но будь у дракончика больше выдержки, он бы предпочёл копить силы на будущее… И не прогадал бы.
Ещё прежде, чем из зарослей к юным Тёмным вышли несколько потрёпанных дикой жизнью взрослых драконов, послушники заметили их ауры. Их энергетические силуэты не привлекали, отталкивали своей мерзостной простотой. С их владельцами общаться не хотелось, наоборот, хорошо было бы скрыться от них подальше, но банда крылатых с недобрыми, как их души, намерениями начала обступать раненых детей.
— Какие немощные, даже отделывать их не хочется, — наиболее рослый мохнатый развернул голову набок, смотря на детей одним глазом. — Но ни будущее жрецы, сторонники мёртвого мира. За будущие злодеяния их надо убить.
Деструкторы — сомнений быть не могло! — рычаще смеялись, готовясь расправиться с лёгкой добычей. Но численное превосходство врагов неожиданно добавило ярости молодняку. Если вдруг послушники сумеют отбиться, то это станет куда большей заслугой пред Тьмой, чем простая уборка на пирамиде! Но этот бой потребует от них всех способностей…
Сил у Ворвея почти не было — не хватит на удар кипящей праной. Что делать тогда? Какие альтернативы? Артара уже знала ответ — с бурными эмоциями на морде она резко дёрнула крыльями и вместо энергетического удара вытянула к оскалившему зубы деструктору свою душу, ударил своей бестелесной лапой его с размаха прямо по шее, вытягивая энергию так, как показывал Варлад. Из шеи брызнул мощный поток бодрой энергии, а ударенный пошатнулся, потеряв много сил, но, подгоняемый злобой, ещё резче ударил в ответ, поранил предплечье не успевшей отскочить самки, оставив несколько сочащихся кровью полос от когтей. Остальные деструкторы лишь прибавили в гневе и набросились все разом. Их покрыли неровные сферы щитов, что не давали их так просто ударить ни во плоти, ни вне её. Но сама Артара была слишком напугана, чтобы наносить точные удары, рассудочная часть разума пропала, уступив место инстинктивной, думающей обрывочно и быстро. Но она была не одна, её защищал и прикрывал Ворвей. Если бы Артара не успела энергетически поранить врага, то он бы ни за что не смог пробить защиту, но силы противника, что безрассудно тратились в резких и яростных атаках, незаметно таяли, и очередной выпад Тёмного, нацеленный прямо в голову, прогнул щит и вдарил по цели. Эфирная голова, комок духовной грязи, медленно, как надутый воздухом шарик, упала на землю и растворилась черноватым туманом, в реальности лапы внешне целого дракона разъехались, и главарь банды рухнул, распластавшись, со стеклянными глазами, уже не вставая. Того покинули все оставшиеся жизненные силы, разом перейдя к Ворвею, который ощутил, что полученная энергия гораздо вкусней в отдельности от его бывшего обладателя, неожиданно чистая, без той враждебности, что разбойник обладал при жизни, и придавала не только духовные, но и физические силы. В это же время на Тёмного прыгнул ещё один разъярённый дракон, но Ворвей вовремя пригнулся, а все вытянутые из убитого силы вложил в резкий удар когтями по брюху. От ускорения он оказался настолько сильным, что когти с треском прорвали и энергетический щит, и серую чешую нападающего, застряв лишь в выдернутых из брюха в полёте кишках, и распотрошённое тело по инерции прокатилось ещё на пять метров, разбрасывая за собой внутренности.
Такая демонстрация инстинктивной магии оказалась шокирующей даже для деструкторов, они, зарычав и прижимая уши к голове, начали разбегаться и разлетаться в диком ужасе. Но Ворвей уже не мог остановиться, вкус душевной энергии и мести его пересилил. Враги улетали так быстро, как могут лишь гонимые смертью, но всё равно несколько из них были подбиты даже на расстоянии невидимой лапой энергии, которую праник приноровился удлинять. По этому отростку из опустошённых оболочек преступников в него заливалось всё больше силы, а тела жертв на середине взмаха обвисали и неуклюже падали, либо разбиваясь о мостовую и с треском ломая кости, либо, хрустя, нанизывались на зубастые шпили по углам ярусов пирамиды, обвисая вытянутыми лапами и опущенными порванными крыльями.
Когда все противники либо скрылись далеко из вида, либо превратились в миролюбивые останки, ярость Ворвея поутихла, и на её место вернулся ужас, ещё больше возросший. Хотя деструкторы вели себя бездумно и агрессивно, но дракон, даже убийца — это не растение, и уничтожение его — уже убийство! Только мощное кипение бодрости в солнечном сплетении не давало Ворвею полностью застыть в кататонии, но и оно не спасало от шока и удивления самому себе. Небо и звёзды… Все эти смерти — это он сотворил?! Даже издеваясь над сверстниками, Ворвей никогда не думал, что способен на подобное. Если совесть можно успокоить, объяснив ей, что эти драконы сами бы сотворили то же самое с ним и сестрой по Тьме, не сумей он защититься… как успокоить душу?
Глава вторая. Призыв нава
Нашар. Храм кракалевн
Юный зелёный чешуйчатый дракон в ужасе поднял гребень и отодвинул голову назад. Даже странные волны приятности, окатывавшие его тело, не могли изгладить ужаса, что вселял висящий в нескольких размахах перед ним нав. Существо абсолютного разрушения — один из тех, кого почитали деструкторы как богов, как пример, как конечную цель становления и личной эволюции.
Но его наставница — белоснежная алогривая Радина — слишком фамильярно скривила пасть в странной улыбке, лишь немного склоняясь перед полупрозрачной массой со множеством отростков:
— Отощал… Даже вас убивают, господа наши! Приветствую тебя, Баотас, Высший со Звёзд!
Душа Алгамира наполнилась смятением. Великий Баотас! Совсем недавно угодивший в сети навов Тёмный пока что ещё не познакомился с иерархией своих будущих повелителей, но о Баотасе был наслышан ещё задолго до того, как Радина взяла многообещающего, ещё не безумного деструктора под своё начало. Заметно было и то, что белая позволяет себе значительную расслабленность по отношению к повелителям — сам Алгамир не рискнул повторять столь дерзкое поведение и бухнулся на землю рядом с Баотасом, всем своим видом выражая глубочайшее почтение.
В раболепстве чешуйчатый даже не ощущал, как его нутро заклокотало мешающей думать страстью. Но тем, кто должен верить, думать не стоит — это и спасало деструкторов от влияния своих покровителей. Позволяло им быть рядом с ними чуть менее безумными, чем становились все остальные.
Подросток ожидал услышать трубный голос, пробирающий до костей своей мощью — такого и ждёшь от великого существа подобных размеров. Но Баотас не разговаривал, только яростно мотал щупальцами и остервенело, выразительно вращал глазами. Радина понимала подобные жесты — быть может, долго уже общалась с пришельцами: