Тьма
Шрифт:
Том медленно открыл дверь и тут же вспомнил предыдущий вечер. Он опустил руки в небольшой тазик с водой, стоявший возле двери, плеснул водой в лицо.
— Томас!
Он резко повернулся в сторону неожиданного окрика и встретился взглядом с улыбающимся Йоханом.
— Поиграем, Томас?
— Поиграем? Вообще-то мне стоило бы делом заняться. Определиться со своей деревней, например. — О том, что еще больше его беспокоил вопрос отношений с Рашель, Том решил не упоминать.
— Танис может тебе помочь с деревней. Отец ждет тебя.
— Твой отец? И Рашель?
Парень
— Хочешь сестру мою увидеть?
— О, нет, нет… Не обязательно. Я только…
— Ну, она-то рвется тебя повидать. И отец, наверное, об этом с тобой потолковать хочет. Да, да, хочет, конечно. Здорово, да?
— Э-э… — Как это понимать? Это теперь дело всей деревни, что ли? — Я не совсем понимаю, как это там…
Улыбка Йохана расцветала все шире.
— Говорят, что ты упал и потерял память. Здорово, правда?
— Не сказал бы…
— Но если пойдешь со мной, будет здорово. Идем, идем! Наши ждут. — И он выбежал прочь.
Том последовал за ним. Память не улучшилась ни на йоту, даже после хорошего сна в мягкой постели.
Он вышел из дому, прищурился, привыкая к яркому свету. Тут и там люди занимались чем-то, в основном собравшись группами. Ближе всего к нему находилась небольшая стайка женщин. Они сидели на траве и перебирали цветы и листья. Кажется, они что-то делали с одеждой — украшали ее, что ли… Женщины разной комплекции, некоторые худые, другие упитанные. Все они следили за ним понимающими зелеными глазами.
Слева двое мужчин терли руками увесистый чурбан красного дерева. Рядом с ними стояла женщина возле длинного столика, на котором красовались пятнадцать ящиков с разными фруктами. По тропе шагали несколько человек. Неизвестно откуда доносился монотонный звук непонятного происхождения. Том отметил все это, надеясь на отклик сознания, но тщетно: память молчала.
Йохан взял его за руку.
— Вот мои друзья, — он указал на двоих детей, с любопытством глазеющих на Тома. — Ишмаэль и Латфта. Они тоже поют, как и я.
Оба светловолосые, зеленоглазые, как и все остальные. Оба чуть выше Йохана.
— Привет, Томас, — воскликнули они дуэтом.
— Привет, Ишмаэль и Лаффта.
Левый прикрыл рот рукой и хихикнул.
— Латфта! — воскликнул он. — Латфта, не Лаффта.
— О, извини, Латфта.
— Да, правильно, Латфта.
Том отважился покоситься на женщин. Одна из них, пухлая, круглолицая, с прекрасными глазами и длинными ресницами, заулыбалась и отвела глаза в сторону. Проследив направление ее взгляда, Том увидел стоявшую под деревом со скрещенными на груди руками Рашель. Босоногая, с растрепанными волосами, она стояла спокойно и улыбалась. Выглядела она потрясающе.
Вдруг девушка сделала шаг и направилась к нему. Какое-то мгновение Тому казалось, что все вокруг замерло, лишь ее платье взметнулось до середины бедер, и волосы развевались на ветру, да изумрудные глаза поглотили его…
Рашель подмигнула.
Его сердце замерло. Вся деревня видела это. Все наблюдали ее соблазняющую демонстрацию. Невероятную откровенность.
Но так же разом все и закончилось. Рашель вдруг
— Ну, что я говорил? — пробормотал Йохан.
Ребята потащили Тома по тропе. Он следовал за ними, избегая встречаться с кем-либо глазами, глядя прямо перед собой, лишь украдкой стараясь замечать, что происходит вокруг. Он не понимал, что означало поведение девушки, но признаваться в этом ему было неловко.
Вне черного леса нет зла, учил его Микал. Значит, Рашель не может испытывать к нему недобрых чувств, верно? Поскольку недобрые чувства — форма зла. Однако божество — к примеру, Бог его отца в древней истории — могло испытывать недобрые чувства, не будучи злым. Потому и творения этого божества могли испытывать недобрые чувства, не будучи злыми. Но они отвергают любое проявление зла. Могут ли они предпочесть одного человека всем остальным? Могут ли выбрать единственного мужчину или женщину из числа многих? Очевидно, да.
Шагов через двадцать Йохан остановился.
— Марла! Доброе утро, Марла.
Зрелая женщина подошла к парню и взъерошила его волосы.
— Элион улыбается, Йохан. Как солнце в небе, он тебе рад.
Она перевела взгляд на Тома.
— Пришлый?
— Да.
— Значит, тебя зовут Томас Хантер? Добро пожаловать, Томас Хантер! — Она прикоснулась к его щеке, вглядываясь в глаза, изучая черты лица. — Я дочь Таниса. Сказала бы я, что мать твоя из линии брата моего Тео. Да, щеки те же, похожие глаза и рот совсем такой же. — Она опустила руку. — Брат мой всегда был симпатичным. Я рада тебе.
— Спасибо. Значит, ты думаешь, что отца моего зовут Тео?
Она засмеялась.
— Нет-нет. Можно сказать, что он твой предок. Но ты ничего не помнишь?
— Нет… Я ударился головой.
— Гм… Интересно. Позаботься о нем, Йохан.
— Танис и Палус его ждут, — сообщил Йохан.
— Что ж, не стану вас задерживать. Может быть, вы четверо и в знаменитую экспедицию отца войдете. — Она подмигнула и улыбнулась.
Прошли мимо ремесленника, формовавшего кусок красного дерева. Том чуть задержался, наблюдая за работой. Дерево поддавалось массирующему нажиму пальцев человека, внимательно следившего за результатами своего труда. Он как будто убеждал, уговаривал материал принять желаемую форму.
— Что он делает? — прошептал Том.
— Лепит из дерева. Кажется, ковшик. Может быть, подарок для кого-нибудь. Ты не помнишь, как это делается?
— Удивительно! Нет, ничего не вспоминается.
Йохан повернулся к товарищам и заговорил возбужденно, размахивая руками:
— Видите? Он ничего не помнит! Это же клад для рассказчика! — Он повернулся к Тому. — Танис прекрасный рассказчик! — Йохан вытащил из кармана маленькую фигурку льва, выполненную из красного дерева, вручил Тому. — Возьми! Может быть, он поможет вспомнить. — И снова Йохан и Латфта подхватили его под руки и потащили, как захваченного в бою пленника.