Тьма
Шрифт:
Огонь повсюду.
Когда меня несут по узкому переулку, вонь паленой ткани и дерева обжигает мой нос. У меня слезятся глаза от красного света костров. Я не привыкла к такому яркому свету. Даже, если это свет смерти.
Дойдя до половины переулка, они резко останавливаются. Я качаюсь в их руках пытаясь вырваться. Но их хватка крепкая, как железные оковы.
Я замираю в их руках.
Я слышу его прежде, чем вижу. Целеустремленные шаги, которые он делает по переулку, звон доспехов, пение кинжала, который он вкладывает в ножны.
Я поворачиваю
Я чувствую, что начинаю дрожать.
Нет.
Боже милостивый, нет.
Страх ползет по моему позвоночнику. У меня внезапно возникает желание вырваться на свободу и побежать к другому темному морку. Я не хочу столкнуться с этим, идущим по переулку, с тем, перед кем все остальные замолкают.
Мое дыхание становится глубоким и прерывистым, когда я вижу его, полностью окутанного светом огня.
Тьма отступает от него, но ее нити, кажется, вьются вокруг его ног, как будто сама тьма принадлежит ему, он их хозяин. Его ботинки на мягкой подошве сделаны из тонкой кожи черного цвета и подходят к его брюкам. Он огромный. Выше обычного мужчины, и каждый сантиметр его тела сложен как у воина – широкие плечи, толстые руки, тонкая талия и мощные ноги. На его бедрах пояс, на котором висят всевозможные кинжалы и метательные ножи. На некоторых лезвиях видны следы свежей крови, и мой позвоночник содрогается при виде алых пятен, мерцающих в свете костра.
Кольчужная броня такая тонкая, что кажется, будто она сделана из шелковых нитей. Его кожа бледнее лунного света и вся покрыта шрамами.
Его руки, мускулистые и сильные, покрыты этими странными шрамами. Они не выпуклые, как шрамы, на моих руках, а бледные и зазубренные, не похожие на растяжки. Они поднимаются по его шее, как когти, и останавливаются прямо перед сильной линией подбородка.
Его лицо застает меня врасплох.
Я видела некоторых темных морков издалека раньше, а сегодня и вблизи. Они все прекрасны в самых опасных проявлениях, как ядовитые кобры или смертоносные пантеры. Но этот… он нечто иное. Ео лицо имеет вид какого-то трагического героя, его дикая, мужественная красота только делает его более смертоносным.
Его темные волосы падают на бок и задевают его приподнятую бровь. Его глаза – ямы пустоты, просто чистая чернота. И они устремлены на меня.
В том, как он смотрит на меня, тоже нет ничего дружелюбного. У меня такое чувство, что он собирается сдернуть с меня кожу живьем.
Внезапно темные морки отпускают меня, и у меня не остается ни минуты, чтобы опомниться, прежде чем я падаю на землю. Я сильно ударяюсь об асфальт, и слабый стон боли вырывается из моих стиснутых зубов.
Я перекатываюсь на бок, настороженно следя за темным морком, приближающимся ко мне. Когда он подходит ближе, я вижу, как что-то мигает на его голове, своего рода диадема, которая сидит на его голове, как корона. Какой-то пыльный черный материал, похожий на металл, покрытый углем.
Он их вожак.
Я чувствую себя полной
По какой-то причине они привели меня к нему, и вдруг в моем сознании вспыхивают воспоминания о пленниках-людях из армии темных морков. О тех, кого усиленно охраняют на улице.
Вены холодеют, по позвоночнику пробегает дрожь. Страх охватывает сердце и сжимает.
Знакомый резкий звук их языка прорезает мои мысли. Я заставляю себя сесть и оглядываюсь на одного из темных морков, которые уронили меня.
Светловолосый морк с глазами голубее ясного неба, и острыми скулами. Он разговаривает с вожаком, когда тот останавливается на расстоянии вытянутой руки от меня. Затем они оба переводят взгляды на меня.
Мне вдруг захотелось сжаться до увядающего цветка, а затем унестись горячим ветром огня, превратиться в пепел.
Вожак говорит. Я не знаю, что он говорит, но он смотрит прямо на меня. Затем острая боль пронзает мой затылок. Светловолосый морк хватает меня за волосы и поворачивает мою голову в сторону.
Я лежу лицом к асфальту, моя окровавленная рука прижата к нему. И тут меня осенило, что моя шея выставлена напоказ вожаку.
Они увидели что-то на моей шее ранее в переулке, и это побудило морков привести меня к их вожаку.
Но у меня на шее только родинки. И все. Никаких шрамов от увечий или военных ран, никаких татуировок или клейм. Ничего выделяющегося.
Так что я даже не могу себе представить, в чем весь этот интерес.
Вожак делает несколько шагов ко мне. Я закрываю рот и заставляю себя молчать
Когда он тянется ко мне, я прижимаюсь к земле. Его хватка обвивается вокруг моей шеи. Он держит меня в течение секунды, затем рывком поднимает меня на ноги и швыряет меня об стену.
Я издаю стон, хотя удар был не таким уж и болезненным. Не таким сильным, как падение со стены. Теперь я вся в огненном свете улицы. И я понимаю, что теперь он может лучше меня видеть.
Я пытаюсь не опираться на больную ногу, с поврежденной лодыжкой, прислонившись к стене, и настороженно наблюдаю, как вожак приближается ко мне. Но в его опасных глазах нет кровожадности. Он сосредоточен на моей шее, пока он убирает волосы с моей кожи, одну прядь за раз.
Панически я вздрагиваю от его прикосновения. Но это его не останавливает. Теперь он может лучше рассмотреть мою шею.
Его острый черный ноготь убирает с моей шеи последнюю прядь волос. Затем он проводит кончиками пальцев по моей коже к ключице. Он молчит некоторое время, изучая то, что видит на моей шее.
Большинство темных морков, которые окружали меня раньше, ушли. Сейчас, с нами в переулке, осталось только трое из них. Пожары все еще бушуют, их треск и рев разносятся по поселку. Но все, на чем я могу сосредоточиться в этот момент, это вожак темных морков, прикасающийся ко мне. Моя кожа дрожит. Маленькие шишки покалывают мои руки, и я борюсь с желанием оттолкнуть его от себя, не смею пошевелиться.