Тьма
Шрифт:
— Впечатляет? — спросил Костоправ.
— Не то слово. Глазами Копченого все видится совсем по-другому. — Он нахмурился, хотя подслушать нас никто не мог. Поблизости не было даже ворон.
— Посмотри-ка туда.
В нескольких милях впереди полыхала прибрежная деревушка. Взметнувшийся из пламени яркий голубой шар пролетел над водой, едва не угодив в утлую лодчонку. Гребцы попытались подналечь на весла, но с перепугу только мешали друг другу. И тут на них брызнул дождь светящихся точек — не только голубых, но и зеленых, желтых, розовых и фиолетовых — каких-то невообразимых оттенков. Одному из гребцов летающий огонек угодил прямо в горло.
Сверкающий шар пропорол днище, оставив зияющую дыру. Правда, по большей части огненные шары в цель не попадали. Они пролетали над озером, постепенно теряя скорость.
В конце концов их подхватывал и уносил прочь ветер. На лету ни блекли и растворялись, в воздухе.
Происходившее не могло не привлечь ворон. Целая их стая с карканьем закружилась над нашими головами. Потом две самые здоровенные птицы уселись на плечи Костоправа, а остальные разбились на пары и рассеялись по окрестности.
Лодка затонула.
Судя по всему, она направлялась к каменистому островку, на котором красовалась дюжина чахлых сосенок да скудная поросль столь же убогих кустов. Подлетевшая поближе ворона неожиданно сложилась и упала в воду. Она осталась на плаву, но больше не трепыхалась.
Капитан нахмурился.
— Мурген, — распорядился он, — спускайся вниз по склону, туда, где можно укрыться от ветра. Найди подходящее местечко, чтобы окопаться на ночь. Люди должны быть размещены только по эту сторону кряжа. Я хочу, чтобы был выставлен удвоенный караул. И чтобы два батарейных фургона держали этот остров под постоянным прицелом.
Вороны на его плечах пришли в возбуждение, но я не обращал на них внимания. Мне казалось, что в последнее время Старик становился похожим на привидение. И не был склонен отвечать на какие-либо вопросы.
Одна из ворон закаркала. Костоправ огрызнулся в ответ. Затем он спешился, забрал у ближайшего солдата бамбуковый шест и зашагал вниз по склону. Его скакун следовал за ним по пятам.
Подтянувшиеся солдаты двинулись за Капитаном, на ходу разворачиваясь в стрелковую цепь. Я не мог отстегнуть свой шест, потому что ехал верхом да еще и держал Знамя, так что мне оставалось лишь следовать за пехотой. Дядюшка Дой образовал тыловое охранение, состоявшее из него одного.
Неожиданно из укрытия выскочили два тенеземца. Они метнулись к воде, но уже в следующее мгновение были буквально утыканы стрелами. Полученный нами приказ предписывал не брать пленных. Тенеземцев предупреждали. На размышления им было дано четыре года, и они сами сделали свой выбор.
Тем временем солдаты принялись устраиваться на ночлег — подыскивать удобные местечки и разводить костры. Подтягивались все новые и новые силы. Наша штабная команда пристроилась с подветренной стороны здоровенного утеса. Все изрядно промерзли и недовольно ворчали. Отдельные пессимисты начали поговаривать о том, что вот-вот выпадет снег. Я укрепил Знамя и вместе с дядюшкой Доем принялся готовить ужин. Слуг в нашем войске не имелось ни у кого. Потому как слуги имеют обыкновение уплетать за двоих, а провиант нужен солдатам.
На ужин предлагался рис и сушеные фрукты. Мы с Костоправом намеревались добавить к этому несколько ломтиков вяленой говядины, а дядюшка Дой — чуток сушеной рыбы. Но многим солдатам их верования запрещали употреблять в пищу плоть живых существ.
— Не худо бы выяснить, водится ли в этом озере рыбешка, — заметил, я.
— Как мне кажется, здесь может ловиться форель, — отозвался Старик, бросая взгляд на воду. Но даже не заикнулся насчет того, чтобы взять да чуток порыбачить.
Подошли батарейные фургоны. В каждом из них на походившей на кровать раме в четыре фута шириной и десять длиной были установлены бамбуковые трубки. Эти батареи представляли собой одно из лучших военных измышлений Госпожи. За расположением фургонов Капитан надзирал лично: им он придавал особое значение. Это и понятно — при такой облачности стемнеет достаточно быстро. А как только стемнеет, начнут шнырять Тени.
К востоку от озера, где по пересеченной местности наступало левое крыло корпуса Госпожи, в воздух взмыл единственный светящийся шар.
Пролетев некоторое расстояние в южном направлении, он потерял скорость и начал медленно терять высоту. Следом за ним взлетело еще несколько шаров: все разных цветов.
Солдаты задергались.
Из ближайшего фургона донесся хлопок. Зеленый огненный шар, отражаясь в воде, прочертил воздух над озером. Ветер стих, и поверхность озера почти не рябила. Я нервничал куда больше, чем большинство наших солдат, потому что мне доводилось видеть, на что способны эти вонючие коротышки — тенеплеты. И слышать, как истошно вопят пожираемые изнутри люди.
Впрочем, рассказов об этом солдаты наслушались вдосталь. Уж сегодня-то ночью часовые наверняка не сомкнут глаз.
Зеленый шар устремился к тому островку, и я перевел дух. Может, все дело в том, что у страха глаза велики, а на самом деле никакой опасности нет?
Расчеты бамбуковых батарей с определенными интервалами выпускали один шар за другим. К острову шары не летели. Люди начали успокаиваться, да и ко мне стала возвращаться уверенность. В конце концов я завернулся в одеяло и, улегшись на спину, стал любоваться тем, как прочерчивают небо светящиеся шары. Приятно было знать, что Тени не смогут застать нас врасплох.
Я слышал, как парни из батарейных расчетов заключали пари на то, какого цвета шар вылетит следующим. Строгой последовательности в этом не было. Стрельба безо всякой цели расхолаживала. Существовала опасность того, что скоро вояки устанут и примутся ворчать — чего ради им приходится обстреливать озеро, тогда как все прочие давно завалились на боковую.
Глава 15
Когда кто-то толкнул меня в бок, мне снился довольно причудливый сон, в котором фигурировали Радиша и Корди Махер. Я застонал и приподнял веко. Зная, что мне, как готовившему ужин, не положено заступать в караул, я выругался, натянул на голову одеяло и попытался вернуться во Дворец, где Махер спорил с Радишей по поводу ее намерения навесить на Черный Отряд хомут, как только будет покончено с Хозяином Теней. Создавалось впечатление, будто я не просто видел сон, но каким-то образом присутствовал при самой настоящей беседе.
— Просыпайся! — Дядюшка Дой снова толкнул меня в бок. Я попытался удержаться за сон. Было в нем что-то важное, неуловимо опасное. Что-то имевшее отношение к Радише и огорчавшее Махера. Казалось, еще чуть-чуть, и я разберусь, в чем дело.
— Просыпайся, Костяной Воин.
Этим он меня достал. Я терпеть не мог, когда нюень бао называли меня так, тем паче что они не считали нужным объяснить мне значение этого прозвища.
— Кой черт? — проворчал я.
— Вставай. Тревога!
Из темноты выступил Тай Дай.