Тьма
Шрифт:
Гоблин ненавидит море и качку почти так же, как Одноглазый. И что же он получает в награду, пробравшись сквозь это поганое болото, для чего ему едва ли не пришлось прорыть канал? Проклятый океан, с волнами выше, чем уважающее себя дерево.
Гоблин терпеть не может пустынь. И куда он попадает после того, как проводит свой флот мимо этого болотистого побережья? В пустыню, да такую бесплодную, что в ней не живут даже скорпионы и песчаные мухи. Днем духота и жарища, ночью зубы стучат от холода, и никуда не деться от этого песка. Песок, песок, повсюду один песок. Вот и сейчас сапоги полны песка…
— Не для того я на свет родился, — нудил Гоблин. — Я такого не заслуживаю. Такого никто не заслуживает, а уж я — меньше, чем кто бы то ни было. И чем я перед Стариком провинился? Ну ладно, бывает, выпьем мы с Одноглазым да малость поцапаемся — так велика ли беда? Небось когда Дрема дурит, ему все с рук сходит — это, дескать, просто мальчишеские шалости.
Сама собой, старый хрен предпочитал не вспоминать о том, что, налакавшись до одури, они с Одноглазым принимались напропалую волхвовать да кудесить, так что всем в округе тошно становилось. Куда уж Дреме до них.
— Мужчине просто необходимо время от времени оттянуться — понимаешь, о чем я толкую? Кому от этого хуже, я ведь отроду мухи не обидел. — Тут Гоблин, мягко говоря, приврал. — Будь в этом дерьмовом мире хотя бы крупица справедливости, я бы давно вышел на покой и поселился в каком-нибудь славном местечке, где подают сладкое винцо, а девчонки способны оценить мужчину с опытом. Я отдал Отряду лучшие века моей жизни!..
Гоблин терпеть не мог командовать. Потому как это означало, что необходимо думать и принимать решения. А еще это означало брать на себя ответственность, что ему и вовсе не улыбалось. Он хотел плыть по жизни, как по течению, ни во что не влезая. А головы пусть ломают другие.
Я заставил Копченого поднять меня на высоту птичьего полета — решил осмотреть окрестности да выяснить, с чего этот Гоблин так взъерепенился.
Насчет пустыни он не преувеличил.
Близ побережья Шиндай Кус представляла собой море золотистого песка, вынесенного прибоем со дна настоящего моря. Сильные ветры несли этот песок в глубь страны, где песчаные бури оголяли вершины холмов. Дальше к востоку они становились все круче и круче, пока не перерастали в горную гряду Данда Преш. Здесь, у берега, лишь немногие холмы возвышались над песком более чем на сто футов. Ни один из них не выказывал ни малейшего признака эрозии. Дождя здесь не было по меньшей мере лет тысячу.
Я поднялся еще выше. Тем временем Гоблин в сопровождении пары парней ковылял по пляжу, обследуя береговую линию. И тут неожиданно песок перед ним взорвался, и оттуда выскочило что-то немыслимое. Невообразимое, Чудовище, которого просто не могло существовать. Больше всего эта тварь походила на мохнатого тарантула размером со слона. Однако у нее вдобавок имелись щупальца, как у спрута, и заканчивающийся жалом хвост наподобие скорпионьего.
Правда, перемещалось это бредовое создание без особой прыти — видать, изголодалось, пока сидело, зарывшись в песок и поджидая добычу. Спутники Гоблина мигом пустились наутек. Маленький колдун выругался.
— Чего я еще терпеть не могу, так это всякой дряни, которая ни с того ни с сего выскакивает из песка и норовит тебя слопать.
Пока чудище соображало, как ему лучше сожрать Гоблина, тот, не будь дурак, пустил в ход один из лучших своих колдовских трюков. В руке у него появилась чудная штуковина, вроде бы из цветного стекла. Она имела добрый ярд в поперечнике и с виду походила на трехлучевую метательную звездочку. Во всяком случае, Гоблин использовал ее именно как метательную звездочку. Чудовище взревело от боли и ярости, когда эта стекляшка разом отсекла ему пару щупалец, да еще и несколько ног с правой стороны туловища. Оно бросилось на Гоблина, который предпочел больше не корчить из себя героя и старался унести задницу подобру-поздорову.
Гнаться за ним тварь не могла. Описав большой полукруг — на золотом песке оставались глубокие следы, — уродец полностью потерял интерес к добыче. Некоторое время она пыталась пристроить на место отсеченные конечности, но они упорно не прирастали. В конце концов тварь задрожала и принялась зарываться в песок с теми ногами, какие у нее еще оставались.
— Ненавижу таких тварей, — посетовал Гоблин, — но еще больше я ненавижу саму мысль о Затененном Пути.
Затененный Путь представлял собой какой-то секретный проект. Такой секретный, что мне о нем не рассказывали.
Пару раз мне удалось услышать это название, да и то лишь краешком уха.
— Я даже начинаю задумываться, — бубнил между тем Гоблин, — так ли уж мне нравится Костоправ. По мне, так старый пердун просто-напросто спятил. Хочется верить, что свое послежизние этот сукин сын проведет в таком же милом местечке.
Надобности проверять Гоблина больше не было. С ним все в полном порядке. Ежели солдат жалуется на службу и материт командира, стало быть, с ним решительно все в порядке.
Я вернулся в Дежагор. И возвратился в свое тело в фургоне Одноглазого. Жрать и пить хотелось отчаянно. Копченый премерзостно смердел.
— Одноглазый! — заорал я. — Где тут полевая кухня? Я с голоду подыхаю.
Черномазый коротышка засунул в фургон свою гадкую шапку. Приглядевшись, я рассмотрел и его рожу — такую же противную. Наверняка снаружи уже начинало темнеть.
— Нас кормят в цитадели.
— Разве это не здорово? Боюсь, у меня кусок мяса в глотке застрянет.
Могаба со своими закадычными приятелями — тогда они еще были на нашей стороне — высидел всю осаду в цитадели, время от времени подкрепляясь каким-нибудь бедолагой из числа жителей Дежагора.
— А ты представь, что это цыпленок, да и жуй на здоровье, — порекомендовал Одноглазый, явно рассчитывая, что меня стошнит. Он сморщил нос. — Ну и вонища здесь.
— Я ж тебе говорил, что его надо мыть. Колдун одарил меня самым ядовитым взглядом, на какой был способен, но это не сработало.
— Тебе придется жить с ним.
Глава 10
Я полагал, что Костоправ захочет поскорее нагнать Госпожу — они не виделись довольно долго. Но ему, похоже, нравилось бездельничать в Дежагоре, все чаще и чаще беседуя с черными пернатыми гонцами. Вороны беспокоили тех ребят из Старой команды, которые, в силу своих обязанностей, были привязаны к Дежагору, о чем и заявили припершиеся ко мне Шандал и Сопатый.