Тьма
Шрифт:
— Нет, — сказал он, наклоняясь ко мне поближе, — но это между нами. Я не хочу, чтобы кто-нибудь расслаблялся. Хотя сейчас они и не засылают Тени шпионить за нами.
Костоправ указал на пролетавший огненный шар.
— А почему?
— Не иначе как приберегают, — он снова ухмыльнулся. — Ладно, ребята, я думаю, вы все знаете, что нам предстоит. Так что идите отдохните чуток.
С чего он взял, будто мы знаем, что предстоит? Лично я из его слов так ни хрена и не понял.
Костоправ посмотрел на измотанную до крайности Госпожу, но обратился не к ней, а к Лебедю:
— А ты, Лозан, задержись. Мне надо
Глава 26
Спать мне хотелось. Я устал, хотя напрягаться физически не приходилось. При возвращении в фургон Одноглазого тут же улегся, однако заснуть никак не удавалось. Снаружи, сетуя на свои невзгоды, занудливо причитала матушка Гота. Впрочем, мне в ее жалобах отводилась отнюдь не главная роль. Виновницей всех бед объявлялась Хон Трой. Доставалось и Сари — то ли за то, что она действовала заодно с Хон Трой, то ли за то, что привлекла Хон Трой на свою сторону. Так или иначе, обе они объявлялись ведьмами.
Тай Дэй говорил не больше чем обычно.
Может, он и хотел вставить слово-другое, но такой возможности ему не предоставлялось. Впрочем, то была старая песня, привычная настолько, что я почти не обращал на нее внимания. Разве что задумывался — можно ли задеть матушку Готу так, чтобы она заткнулась.
Но ее болтовня вновь напомнила мне о женщине, которую я любил. Боль накатила с новой силой. А я-то надеялся, что она ослабнет. Стремился к этому. Но не предавал ли я таким образом Сари? Мне пришлось напомнить себе, что я взрослый, привычный к суровой жизни мужчина, которому не пристало распускать нюни, каким бы сокровищем ни была его жена.
Я впал в состояние, промежуточное между сном и бодрствованием, позволявшее запоминать сны или видения. Неожиданно я провалился в прошлое. Взрыв смеха и насмешливый голос, спрашивавший, где я пропадал, словно протолкнул меня сквозь время. Я не ждал ничего подобного — ведь этого не случалось уже так долго, — но все же не был захвачен врасплох. Кое-что в этих фокусах я уже понимал.
А поскольку не был захвачен врасплох, я не растерялся и попытался держаться так же, как когда я блуждал с Копченым.
Окружавшая меня аура веселья сменилась тревогой. Я мгновенно развернулся в пространстве — и поймал взгляд главного подозреваемого. Душелова. Склонившись над подносом, полным колдовских причиндалов, она стояла на коленях возле костра, где-то на поросших утесником подступах к Чарандапрашу. Вот теперь я по-настоящему удивился. Но так или иначе, пусть я не контролировал ситуацию, нынче мне стало известно, кто мною манипулирует.
Как бы сделать следующий шаг и выяснить почему?
Меня окатило хохотом ворон. Как будто то, знаю ли я, кто этим занимается, не имело никакого значения.
Впрочем, это соответствовало тому представлению о Душелове, какое можно было составить по Летописям Костоправа. Сила, служащая хаосу, — а именно такова Душелов — не даст и крысиной задницы за то, что, происходит, пока хоть что-то происходит.
Я попытался вспомнить, где же сейчас эти Летописи. Было бы не худо узнать о Душелове побольше. А может, стоить потолковать по душам
А вдруг все это одна дурь да пустые фантазии? Много ли мне на самом деле известно о Госпоже? За последние три года я не обменялся с ней и сотней слов. Причем и состоявшиеся разговоры касались главным образом сведений, предназначенных для занесения в Летописи.
Вороний гомон обернулся смехом Душелова.
— Пожалуй, я все же не в том настроении, чтобы забавляться.
Невидимая рука сгребла меня и швырнула в завихряющуюся тьму. Я крутился на лету, словно брошенный грецкий орех. Затем я попытался восстановить контроль над обстановкой, как во время блужданий с Копченым, и в какой-то мере мне это удалось. Во всяком случае, ощущение вращения постепенно исчезло, и я обрел способность ориентироваться в пространстве. Да и просто способность видеть.
Правда, видел я не слишком хорошо. Смутно, и только на близком расстоянии. Что-то похожее описывал Ведьмак, рассказывая, как ухудшилось с возрастом его зрение.
Так или иначе, я находился в джунглях. Были ли они мне знакомы? Хрен его знает: я бывал в джунглях несколько раз и твердо усвоил, что отличить в них одно место от другого весьма затруднительно. Особливо ежели ты не видишь дальше чем на двадцать шагов вперед.
Чащобу оглашали крики множества птиц. Пару из них я увидел. Весь этот курятник явно переполошился из-за меня.
Я развернулся и убедился в том, что эти паршивые джунгли не страдают от нехватки воды. Препротивнейший черный пруд находился всего в нескольких дюймах от того места, где, будь я во плоти, находились бы мои пятки.
Прямо над моей головой, перескакивая с ветки на ветку, визгливо переругивались с птицами обезьяны. Меня они, по всей вероятности, не видели, во всяком случае на таком расстоянии. Но когда одна из них проскочила всего в футе от моего носа, она меня заметила. И перепугалась так, что сорвалась с ветки и плюхнулась прямо в черный пруд. И завопила от ужаса, потому что ее едва не схватил крокодил. Едва. Ей все-таки удалось выскочить из воды на миг раньше, чем щелкнули челюсти. Близость зубастой пасти кому угодно прибавит прыти. Неудачная попытка поживиться привлекла к крокодилу внимание охотников. В следующее мгновение они материализовались невесть откуда, и в пруд полетели зазубренные копья.
Жизнь — суровая штука.
Охотники были встревожены. Потому как не понимали, почему переполошились птицы. И с чего это обезьяна вдруг свалилась в пруд. Я сообразил, что к чему, ибо они говорили на нюень бао как на родном языке.
Я находился где-то в дельте. Откуда-то издалека сквозь птичий гомон до меня донесся вороний смех.
Не было со мной и Копченого, который мог бы вернуть меня на место. Это был не сон. Я мог управлять своим положением, но понятия не имел, что с этой способностью делать. Может, подняться наверх? В блужданиях с Копченым это всегда срабатывало. Чем выше поднимаешься, тем больше земля внизу напоминает тщательно вычерченную карту. Я поднялся в воздух. И обнаружил, что нахожусь над самой дикой и гадостной частью дельты, представляющей собой заросшую непроходимым лесом черную топь с тучами гнусной мошкары.