Тьма
Шрифт:
Незадолго до полудня он отвел войско Госпожи, укрепил фланги лучниками и выстроил для атаки обе свои дивизии. Передовой колонне предстояло измотать врага, с тем чтобы наступавшая следом смогла рассеять его. Но прежде чем барабаны начали свой мрачный распев. Костоправ выбросил белый флаг и выступил вперед. Мне пришлось тащиться за ним со Знаменем в руках. Эту проклятую хреновину следовало бы посадить на диету. Уж больно она тяжеленная, и с каждым разом все тяжелее.
Меня все это выбивало из колеи. Я находился здесь лишь по настоянию Костоправа, хотя предпочел бы соединиться с Копченым да выяснить, что теперь затевают Ревун, Длиннотень, Душелов и кто бы то ни был. Да и Радишу не мешало бы проверить, я к ней давненько не наведывался.
Хорошо еще, что некоторое время она будет оставаться в неведении относительно здешних событий.
Могаба удивил меня тем, что спустился нам навстречу. Весь в повязках, он тяжело припадал на ногу, и думаю, не будь его кожа черной, по всему телу можно было бы увидеть синяки и кровоподтеки. Один глаз заплыл и закрылся, зубы были сжаты от боли.
Однако эмоций он выказывал не больше, чем статуя из черного дерева.
— Вы ухитрились использовать все наши промашки, — признал он.
— Этот сучий потрох подрезал вам сухожилия, — устало заметил Костоправ. — Подумай, какая тебе нужда и дальше гробить людей.
— Исход этой битвы, может быть, и решен, но война продолжается. Она закончится не сейчас и не здесь.
В этом замечании был некий резон. Нам следовало продвигаться вперед без малейшего промедления: в противном случае возникала опасность разложения нашей разномастной армии.
Улыбка Костоправа была почти под стать жуткой броне Вдоводела, с которой он в последнее время почти не расставался.
— Я ведь не раз и не два пытался засадить тебя за изучение Летописей. И предупреждал, что ты пожалеешь, если не займешься этим вплотную.
Могаба тоже улыбнулся — так, словно знал на сей счет нечто любопытное.
— Это не Священное Писание.
— Что?
— Твои драгоценные Летописи, вот что. Они не святы. Это не более чем истории, отчасти составленные на основе преданий, отчасти же попросту враки. Примерно в равных долях.
Он хмуро взглянул на меня:
— Смотри, Знаменосец, если ты будешь черпать свою веру в прошлом, это тебе дорого обойдется.
Капитан снова улыбнулся — на сей раз мягко. Неужто эта битва будет выиграна с помощью улыбок?
Костоправ продемонстрировал весьма оригинальную тактику, но Могаба не уловил этого. Не сумел, потому как Летописей не читал. А не читал он их потому, что — чего никогда не признавал открыто — просто-напросто не умел читать. Там, откуда Могаба родом, грамотность не числилась среди воинских достоинств.
Сейчас, во всяком случае, не было сомнения в том, на чьей стороне моральное превосходство.
— Выходит, — промолвил Костоправ, — мне придется уложить еще немало твоих людей, прежде чем ты признаешь истину.
— Истина переменчива, и каждый толкует ее по-своему. В данном случае ее окончательная форма остается неопределенной. И возможно, ты указал мне способ, как найти свою истину.
Могаба отвернулся и зашагал вверх по склону. Напряженные плечи указывали на то, что невозможность скрыть от нас боль уязвляла его гордость. Уходя, он пробормотал, что Хозяин Теней больше не сидит у него на шее и руки его развязаны.
— Эй, командир, — сказал я, — Длиннотень больше не маячит у него за спиной.
— У него больше нет надобности в том, чтобы этот малый торчал… Берегись!
Тай Дэй подпрыгнул и закрыл меня щитом как раз вовремя — я едва не угодил под проливной дождь вражеских стрел.
— Ни хрена себе! Быстро здесь погода испортилась.
Ребята на холмах чуть животики не надорвали. Ну и видок у нас, наверное, был, когда мы пятились к нашим рядам, пытаясь втроем укрыться за одним маленьким щитом.
Этот хитрожопый Могаба вышел на переговоры лишь для того, чтобы выторговать своим солдатам несколько минут передышки. А как только он добрался до них, они пошли в атаку. Куража у них, может, и не прибавилось, но дисциплина оставалась на высоте.
С наших флангов и башен на них посыпались стрелы. Над фронтом взвились огненные шары. В таких обстоятельствах их порыв казался весьма опрометчивым. Тем не менее они несколько потеснили нас, ибо сражались с такой яростью, словно связывали с этой атакой последнюю надежду. Обстановка существенно осложнилась. Но тут Госпожа решила, что она достаточно отдохнула.
Чарандапраш окрасился морем разноцветных огней. После этого схватка продолжалась недолго. Однако, когда над полем повисла тишина, даже наши резервы оказались слишком вымотанными, чтобы преследовать кого бы то ни было. Костоправ предоставил эту честь уцелевшим лагерным прихлебателям, заявив, что они могут забрать себе всю добычу.
Дуралеи, клюнувшие на это, по большей части были убиты.
Все собравшиеся у большого костра только и толковали о дальнейших планах Могабы. Похоже, у каждого офицера рангом выше лейтенанта имелось на сей счет свое мнение. А то и два. И все они не стоили ни гроша.
Я отправился блуждать с духом, но Могабу найти не смог, даже с помощью возвращения в прошлое. Правда, поиски продолжались недолго — достаточно было одного намека на отвратительный трупный запах, чтобы я без оглядки пустился наутек.
Неужто она всякий раз появляется там тогда же, когда и я? Костоправ мыслишек в общий котел не подбрасывал. Он просто сидел у костра, довольный и умиротворенный, каким я не видел его уже долгие годы.
Госпожа сидела рядом с ним и тоже выглядела неплохо, будто ей все-таки удалось как следует поспать.
— Не найдется ли у тебя пара минут? — обратился я к ней. — Есть разговор. Мне ведь насчет тебя почитай и записать-то нечего.
— Едва ли я смогу рассказать тебе что-нибудь интересное, — со вздохом отозвалась она.