То да Сё из Города Авось да Небось
Шрифт:
Чашка кружилась над городом, но Теддисон так и не смог посадить ее на землю. Стих-иней уже капал на лапу То.
— Может, подождете, пока черничный кисель возымеет действие, — предложил медвежонок. — Но потребуется время, чтобы мои мысли окончательно прояснились.
— Нам во что бы то ни стало надо спуститься на землю, — сказал То. — Я хочу есть.
— Знаю! — закричал Сё. — Придумал! Скоро мы спустимся. Смотри!
Пес показал на зонтик.
— Мы спрыгнем! — сказал он. — А вместо парашюта используем зонтик, точь-в-точь как заправские летчики.
То перегнулся
— Довольно высоко, — жалобно сказал он. — А это не страшно?
— Мы должны это сделать, — решил То. — Я возьму кулек в одну лапу, а зонтик — в другую. Ты схватишься за мои задние ноги, а затем мы выбросимся в воздушное пространство. А рюкзаки швырнем на землю уже сейчас.
Животные на площади испуганно отскочили в сторону, когда рюкзаки полетели вниз.
— Ты готов? — спросил Сё. То кивнул.
— Привет, Теддисон, мы прыгаем вниз!
— Но скоро мой рычаг будет готов, — пробормотал медвежонок.
Когда То да Сё закружились в воздухе, в животах у них похолодело. Но зонтик прекрасно заменил парашют. То да Сё медленно приземлялись. На площади послышались крики.
— Да это же То и Сё! Ура, теперь господин Нильссон выздоровеет!
То мягко приземлился на площади. А следом за ним шлепнулся и Сё.
— Хо-хо! — закричал он. — Вот и мы, а вот и лекарство для Стихоплета-кузнеца.
Он помахал стих-инеем.
Всем, конечно же, хотелось послушать об их приключениях, но рассказывать было некогда.
То да Сё торопились к господину Нильссону.
Они застали быка лежащим в спальне и обливающимся потом.
— Я — бык… Ослаб…— как заведенный, повторял он.
— Ты скоро выздоровеешь, — сказал Сё. — Вот тебе стих-иней. Съешь его — и начнешь рифмовать стихи еще лучше, чем раньше.
Стихоплет-кузнец осторожно попробовал стих-иней. И удовлетворенно причмокнул.
— Вкусна еда… —пробормотал он и облизнулся.
Вскоре кулек со стих-инеем опустел. То да Сё и все остальные нетерпеливо ждали — выздоровеет ли господин Нильссон? Похоже, что он пошел на поправку. Глаза у него заблестели. И что же они услышали?
Господин Нильссон начал рифмовать!
— Стих-иней съел, Раз-два — и выздоровел, — сказал он и добавил: Говорить теперь могу и я, с кем угодно — хоть ворона, хоть свинья…Стихоплет-кузнец резво соскочил с кровати и воскликнул:
— Жена, стол скорее накрой — Мы закатим пир горой В честь этой парочки — кота и пса, Которые вылечили быка. Вот это настоящие друзья!Господин Нильссон обнял по очереди То да Сё. Прочие животные пять раз прокричали «ура!». Корова Куливия хлопотала, готовя пир.
Хотя после визита доктора Медведя еды осталось совсем немного, и все-таки пир закатили на славу. То да Сё без конца рассказывали о своих приключениях в Дремучем лесу. О том, как они путешествовали в летающей чашке для горячего шоколада, как выпрыгнули из нее с зонтиком вместо парашюта.
— Ах, какие вы молодцы, что раздобыли стих-иней, — радовалась Куливия. — Лучшего лекарства для моего супруга и не придумаешь.
То да Сё не отвечали. Ведь лекарство было заслугой обманувшего их лиса Шустрика. Но об этом вовсе незачем было рассказывать.
— Чепуха! — сказал Сё. — Мы немного смыслим в лекарском искусстве, хоть и не так, как доктор Медведь. А когда очутились в Дремучем лесу, то поняли, что стих-иней — наша единственная надежда.
Все восхищенно смотрели на То и Сё, сиявших от удовольствия. То угостили большой порцией его любимого блюда — сапожного крема с молоком, а Сё лакал густые сливки — вкуснее этого он ничего на свете не знал.
— Извините, что мешаю, Надеюсь, вы слышите, что я болтаю,— сказал господин Нильссон.
— Так вот — всем миром «Ура» крикнем хором Только лишь В честь тех двоих, Подвиг которых стоит подвига четверых!— То да Сё, ура, ура, ура, ура-а-а-а-а-а! — закричали животные изо всех сил.
Уже на следующий день господин Нильссон снова работал в кузнице.
Все животные хвалили То да Сё за находчивость, ведь пес и кот раздобыли стих-иней. Их приглашали в гости, желая побольше узнать о приключениях в Дремучем лесу.
Для То и Сё настали блаженные деньки. Вскоре они привыкли быть знаменитостями и даже чуточку возгордились. Однажды, когда они уже поели в своей лачуге, То, лежа на диване, облизывался, а Сё, сидя в кресле, ковырял в зубах.
— Жизнь просто чудесна! — вздохнул кот. — Вот бы каждый день был таким прекрасным! Но наш подвиг скоро забудется, и мы опять заживем по-старому.