То свидание в Кембридже…
Шрифт:
Звук открываемой двери заставил ее быстро обернуться. Вернулся Марко. В руках у него был поднос с кофе и с кусочками пирога. Он кротко посмотрел на Полли.
— Мне подумалось, что мы можем поговорить за кофе и пирогом.
— Как хочешь, — ответила она, опуская глаза. — Только я не уверена, что нам есть о чем говорить, Марко.
— А по-моему, у нас осталась масса тем для разговора, — ответил он, разливая по чашкам кофе.
— Только сливки. Спасибо. — Взяв чашку, она сделала быстрый глоток.
Полли казалось, что он затеял
— Попробуй немного маминого исключительного пирога, — настойчиво пододвинул он тарелку. — Я его очень люблю.
— Когда ты женишься, то передашь жене мамин рецепт в качестве приданого, раз уж не можешь жить без маминой стряпни.
— “Не можешь жить” — слишком сильно сказано. Я и сам неплохой кулинар. Надеюсь, это поможет мне завоевать сердце моей избранницы.
— Зависит от того, что именно ты способен приготовить. Большинство мужчин из тех, что я знала, считали, что могут совершать чудеса на кухне только потому, что умели разбить на сковородку пару яиц.
— Без сомнения, ты знала многих мужчин?
Полли уставилась на него. Выражение его лица ни о чем не говорило. Чернильно-черный взгляд казался непроницаем, на лице была маска вежливого любопытства.
— Мы составляем каталог? — спросила она как можно спокойней. — Тебе требуются даты и точные описания?
Лицо Марко неожиданно осунулось. В натянутом молчании они смотрели друг другу в глаза, затем он медленно отпил из чашки.
— Я жду от тебя перечень твоих любовных побед не более, чем готов предоставить тебе свой собственный.
— Так-то лучше, Марко, — с горячностью вырвалось у нее, — не стоит особенно интересоваться моими моральными устоями лишь потому, что я мать-одиночка.
Он резко вскочил на ноги, неотрывно глядя на нее.
— Я не собираюсь обсуждать твои моральные устои. Полли, можешь этому не верить, но мне сложно привыкнуть к мысли о том, что у тебя есть ребенок, а мне никто об этом не сказал.
— Неудивительно — мы были недостаточно заинтересованы жизнью друг друга, чтобы поддерживать близкий контакт все эти годы! — с горечью ответила она.
— Я чертовски желал поддерживать с тобой контакт, Полли. Похоже только, что ты считала иначе?
Затаив дыхание, она смотрела на него, это было как в кошмарном сне, когда за тобой погоня, а ты утыкаешься в тупик, из которого нет выхода.
— А ты как думаешь?
— Не знаю, что и думать, Полли. Я предполагаю, что простая вежливость требовала от тебя как-то откликнуться в тех случаях, когда тебя не было дома во время моих звонков и визитов. А когда мы могли бы встретиться у общих знакомых, у тебя неизменно оказывались неотложные дела. Не знаю, что тут можно было сделать. — В его позе сейчас была окаменелость, присущая статуям, кулаки намертво сжаты, мрачный, темный взгляд упорно прикован к ее лицу. Потом глаза его скользнули вниз, почти физически, как ей казалось, лаская с головы до ног ее фигуру. — Но зато я прекрасно знаю, что бы
— Марко… — Под прицелом его взгляда она скованно поднялась, чувствуя, что ноги не слушаются ее. — Перестань.
— Я хочу оказаться с тобой в одной кровати, — сказал он неумолимо. — И отучить шутки со мной шутить.
— Что? — Она с трудом дышала, сердце бешено колотилось. — По-твоему, любую проблему можно решить при помощи секса?
— В данном случае секс сам представляет проблему. Не стану отрицать, что нахожу тебя сексуально привлекательной, Полли. Та ночь в Кембридже…
— Премного польщена. — У нее защемило в груди.
— Той ночью в Кембридже… до этого со мной подобного не случалось, да и после тоже. Я совершенно потерял голову. Она отвернулась, дрожа.
— Не ты один. — Каждое слово болезненно отдавалось в сердце. — Теперь мне ясно, что со мной тогда было, почему многие события выпали у меня из памяти. К твоему сведению, я узнала, что этот развратный студент-медик…
— Я тоже узнал. После того, как ты уехала, — тихо прервал ее Марко. — Он добавил тебе в шампанское лекарство.
— Откуда тебе стало известно? — осторожно поинтересовалась она.
— Подслушал, как группа студентов обсуждала это в баре колледжа. А ты?
— Моя кембриджская подружка узнала. Он где-то взял этот препарат. Прямое его назначение — подготовка больного перед анестезией. Если его растолочь и растворить в напитке, то он безвкусен, а действие практически мгновенно. Ну а в некоторых кругах он известен как таблетка, предназначенная для того, чтобы переспать при первом же свидании.
— Как мерзко я себя почувствовал после того, как узнал… — В уголке его рта залегла горькая складка.
— Почему? — она пожала плечами. — А мне стало гораздо легче. Насколько я понимаю, помимо помрачения рассудка и вялости это лекарство имеет и определенные возбуждающие свойства, так что у меня есть некоторые оправдания для моего разнузданного поведения в последующую ночь.
Повисло молчание. Глаза Марко помрачнели.
— У меня другие сведения, — четко выговорил он. — Возможные возбуждающие свойства должны были бы проявиться раньше, а не позже. Она покраснела.
— Намек понят. Дескать, нечего валить вину на какие-то лекарства за то, что я затащила тебя в постель и трогательно предложила свою невинность.
— Мне более лестно думать, что ты просто не смогла передо мной устоять.
— Давай помиримся на том, что мое сопротивление было на редкость слабым.
Он положил руки ей на плечи, заставив нервно вздрогнуть.
— Прости меня! — прозвучало мягко, но настойчиво. — Все эти годы я чувствовал себя чертовски виноватым.
Она беспомощно смотрела на него.
— Тут нечего прощать, Марко.
— Значит, ты останешься ненадолго?
Надо сказать “нет”. Атмосфера между ней и Марко слишком накалена, чтобы так рисковать. Но что-то заставило ее принять иное решение.