Тоби Лолнесс. На волосок от гибели
Шрифт:
Сколько времени просидел Тоби, не двигаясь, — он не знал. Он даже стал ощущать какое-то умиротворение, оттого что не надо больше бороться. И, может быть, так и не встал бы, если бы не подумал о маме с папой. Всю осень он отчаянно их ждал, как малыш в приюте для потерявшихся ребятишек.
И вдруг… Он как будто увидел сон. Маленький домишко на краю пустой ярмарочной площади. На земле сор, обрывки бумаги. Вокруг ни души. На домишке вывеска: «Приют для потерявшихся родителей». Внутри, если присмотреться сквозь грязное стекло, сидят на табуретках Сим и Майя Лолнесс. Похоже,
Тоби осенило: ему ждать нечего, родители его ждут. Они на него надеются.
Неожиданно Тоби почувствовал, что здорово вырос, не прибавив и миллионной доли миллиметра. Стал взрослым.
Он медленно поднялся на ноги, как поднялся бы исцеленный чудом.
Да, он попал в плачевное положение, но по крайней мере знал, что оно плачевное. «Знать — значит предвидеть», — твердила его бабушка, госпожа Алнорелл, господину Пелу, своему казначею, от души желая, чтобы ее сокровища продолжали расти.
От старой Радегонды Тоби впервые и услышал эту присказку. И он решил заняться предвидением.
Но сначала уселся на землю, снял и выжал носки. Он повесил их у огня сушиться. Огонь каким-то чудом не потух. Он сумеет отыскать для него дрова — в земле, если ее покопать, немало щепок. У Тоби еще осталось семь спичек. Драгоценную коробочку он отложил в сторону. Ему повезло, что огонь не дымил. Должно быть, в потолке грота были незаметные трещины — сквозь одни уходил дым, сквозь другие поступал свежий воздух. Дышалось Тоби легко. Воздух, тепло, свет… Недоставало только еды.
Он стал доставать из мешка продукты. Насчитал около сотни.
Тоби пересчитал дни, которые отделяли его от первого апреля. Сто двадцать. Значит, он должен есть каждый день какой-нибудь один продукт на протяжении четырех месяцев. Яйцо, печенье, ломтик вяленого сала, кусочек лишайника…
Тоби грустно повесил голову. Кажется, ему придется похудеть. Похудеть? Проще сказать, он обречен на голодную смерть. Она ему гарантирована. Чтобы паренек тринадцати лет довольствовался одним яйцом в день? Издевательство! Все равно что дать один деревянный мяч команде из одиннадцати долгоносиков! Они сразу же слопают мяч, а потом судье придется спасать свои ляжки.
Тоби снова застыл, уставившись на носки, сушившиеся у огня. Перевел взгляд на танцующую в бликах пламени орхидею. Взглянул на кучку рыжей цвели на полу, которая осталась от его вчерашнего художества. Нахмурился, встал и подошел к кучке.
Со вчерашнего дня кучка увеличилась вдвое.
Накануне он углем нарисовал на полу круг. Круг был его палитрой, и в нем он разложил цвель [3] , свою краску. Теперь круга не было видно, все занимала цвель. Ее и впрямь стало вдвое больше.
3
Цвель — зеленый налет, образованный плесенью на стенах, скалах и т. п.
Тоби сунул в цвель палец. Если честно, цвель вызывала у него отвращение. Она была похожа на жирную пыльцу. Но какая, собственно, разница? Он отправил цвель в рот. Она оказалась жесткой, он жевал ее, жевал и вынужден был признать, что на вкус она очень недурна. Похожа на грибы. Он взял еще щепотку, потом пригоршню, а потом вернулся к очагу.
Он был горд собой. Как все живые организмы, цвель росла без устали, значит, у него появился неограниченный запас свежей пищи (если уместно называть цвель свежей). Прибавив к ней кусочек мяса или яйцо и растопив снежка для питья, можно быть сытым целый день.
Тоби споткнулся о слово «день». Что значит день, когда сидишь в темной пещере? Как узнать, который час, если не видишь солнца? У бабушки были часы, которые звонили каждый час. На целом Дереве было всего двое или трое часов; остальные его обитатели определяли время по солнцу или по количеству света. Но как узнавать время в гроте? Есть ли в нем хоть один предмет, имеющий отношение ко времени?
Тоби задумался и думал долго. Потом улыбнулся и ткнул себя пальцем в живот. Догадался.
Часами для него будет желудок.
Он сообщает, что пора есть, громче боя часов. Стало быть, Тоби будет отмечать время по тому, когда у него засосет под ложечкой. Засосало раз, засосало два, засосало три… Нет, так дело не пойдет!
Еды на сто двадцать дней у Тоби должно хватить, а на сто двадцать желаний подкрепиться? И что, если ему будет голодно двенадцать часов подряд? Того и гляди, он покончит со своими припасами к февралю или к Масленице! И до самого апреля у него будет великий пост без единой корочки. Вряд ли он его выдержит. Нет, желудок — плохие часы.
Тоби продолжал размышлять.
Жить вне времени он никак не сможет, ему обязательно нужно знать, который час. Так что же в этой дыре меняется со временем?
Взгляд Тоби упал на цвель. Лицо его расплылось в широкой улыбке. Она не только прокормит его, она послужит ему часами!
Тоби нарисовал круг пошире вокруг того, который нарисовал вчера.
За двадцать четыре часа рыжая пыль переползет из одного круга в другой.
Тоби достаточно будет собирать все, что выползло за пределы маленького круга. Если цвель заняла большой круг, значит, прошло двадцать четыре часа, и Тоби имеет право поесть. И он съест ту цвель, которая наросла за это время. Он будет собирать ее каждый день, и этого ему хватит.
Так для Тоби началась зима. У него были воздух, вода, тепло, свет, пища и часы. Всего этого должно было хватить на четыре месяца. Им завладело радостное возбуждение. Он спасен! Он не умрет! Он выживет и увидит небо и солнце!
Но когда Тоби отпраздновал третий день сухариком с тарелкой цвели и понял, что впереди еще сто семнадцать таких же дней, ему стало ясно, что жить только воздухом, водой, теплом, светом, пищей и знанием времени невозможно.
Чего же ему не хватало? Что же нужно еще для жизни, кроме самого необходимого?