Точечный удар
Шрифт:
– Сухроб, – он кивнул головой телохранителю.
Верный как пес крепыш с полуслова понял хозяина и, войдя внутрь пластикового пенала, принялся проверять…
Когда охранник, проводив, закрыл за чеченцем дверь, Масуд еще раз осмотрел все комнаты и поморщился:
– Роскошь затмила им рассудок…
– Может, поменяем квартиру?
– Пока поживем здесь, – Масуд устало опустился в кресло. – Разбери вещи…
Небо над Москвой после захода солнца сделалось сиреневым. Город, медленно проплывающий по обе стороны прогулочного катера, слепил разноцветными огнями. Отражаясь в воде
Бен Рашид аль-Масуд, откинувшись на спинку стула, задумчиво смотрел на изменившийся за это время город. Когда-то ставшая почти родной, Москва сейчас была совершенно чужой и даже враждебной. Казалось, это не огни, а тысячи злых глаз смотрят на проплывающий мимо катер.
– Как устроились? – Шамиль испытующе посмотрел на Масуда.
Со времени боев в Грозном Бекбулаев почти не изменился. Такая же аккуратная прическа коротко стриженных и абсолютно седых волос. Серые умные глаза, прямой нос и густые, седые брови. Однако стал чуть бледноват. Не было уже того бронзового загара. Когда-то обветренная и задубевшая кожа на скулах слегка обвисла, отчего шрам на левой щеке, от уголка губ почти до самой мочки уха, стал едва заметен. Тем не менее, как и прежде, его скрывала седая щетина.
– Плохо устроился! – неожиданно вырвалось у Масуда. – Я не могу смотреть на роскошь вокруг себя, когда знаю, сколько можно было сделать на эти деньги, если бы вы в угоду мне не потратили их на ковры и телевизоры…
Шамиль был готов к такому ответу. Он давно знал Принца и его манеру вести, а тем более начинать разговор с идеологической и пропагандистской работы. В этом он мог посоревноваться с сильнейшими партаппаратчиками времен социализма.
Невольно в памяти чеченца всплыл рассказ из далекого детства, прочитанный в учебнике «Родная речь». Подробности он не помнил, но суть его сводилась к тому, как вождю пролетарской революции какие-то ходоки с Волги принесли пару рыбешек. Несмотря на то что Ильич якобы голодал, он распорядился отдать их в детдом. Только спустя много лет Шамиль узнает, чем питались в то время даже рядовые чиновники советского правительства. Нормам продовольственного пайка и перечню продуктов даже сейчас позавидовал бы любой гражданин этой страны со средним достатком.
На его лице появилась и тут же исчезла едва заметная улыбка.
– Не обижайся, – вновь заговорил араб, почувствовав, что хватил лишку. – Я знаю, ты делаешь все во имя нашей победы. Извини. У меня была тяжелая дорога.
– Я слышал, – Шамиль сочувственно вздохнул и поманил пальцем молоденького парня, стоящего у кормы, недалеко от столика, но на расстоянии, которое не позволяло тому слышать разговора. Дождавшись, когда он плеснет в бокалы немного вина, Бекбулаев слегка приподнял свой:
– Давай помянем твоих людей, сложивших головы во имя общего дела вдали от родины.
Масуд едва заметно кивнул головой, благодаря за тост.
– Как дела у Ларисы? – поставив бокал на стол, спросил Масуд.
– Не очень, – чеченец отвел взгляд в сторону и некоторое время смотрел на проплывающие мимо дома. – Но она об этом пока не знает.
– Расскажи поподробнее.
Шамиль сложил руки на столе:
– Я сделал, как ты сказал: бухгалтер и управляющие – мои люди. Она не касается финансовых вопросов. Реального дохода не знает, соответственно и не подозревает, куда идут деньги. На всякий случай для нее готовили второй комплект документов, но она доверяет сотрудникам и просматривала их только на начальном этапе работы. – Он сделал паузу, провожая взглядом проходившего мимо матроса. – Но деятельностью предприятия заинтересовалась ФСБ.
– В чем это проявилось? – заволновался Масуд. – Ее вызывали на Лубянку?
– Нет, – Шамиль отрицательно покачал головой. – Просто мои люди вычислили стукачей, которые раскололись.
– Кто они?
– Ее личная секретарша и прежний водитель-телохранитель.
– Что говорят?
– Говорили, – хищно усмехнулся Шамиль. – Бабу сбили машиной, когда она возвращалась домой, но не совсем удачно. Сейчас она в больнице, однако показаний дать не в состоянии. С водителем сначала поговорили, кстати, он и заложил осведомительницу, а потом отправили к праотцам.
На некоторое время перед его глазами встала «картина» результата разговора, а именно восемьдесят килограммов мяса, подвешенных за ребра на крюк.
– Что он рассказал еще?
– Требовали маршруты поездки генерального директора, то есть Ларисы, с кем встречается, о чем говорят. В общем, как всегда. Он согласился, а впоследствии помог устроиться и секретарше.
– Обо мне интересовались?
– Нет.
– Я хочу ее видеть, – вставая из-за стола, сказал Принц.
Несмотря на возражения и яростное сопротивление Антона, Лариса настояла на своем, и они почти час убили на приобретение нового костюма.
– А где вы работаете? – спросила Пузырева вконец измученного Антона, когда они оказались за дверями бутика.
– Раньше был инструктором на курсах подготовки охранников, – не моргнув глазом, соврал он. – Сейчас временно не работаю.
Почему-то она обрадовалась ответу. Ей нравился Антон. От него исходила какая-то сила, уверенность и доброта одновременно. Наконец рядом с ним она впервые за все время после свалившихся на нее несчастий почувствовала себя спокойно.
Сначала пропал Жорик, ее личный водитель. Неразговорчивого увальня нашли через неделю на очистных сооружениях. Что послужило причиной того, что над ним долго глумились, оставалось только догадываться, но, судя по тому, во что было превращено его тело, умер он в страшных муках. За день до его обнаружения попала под машину секретарша, которая до сих пор в коме.
Еще в больнице, когда выяснилось, что новый водитель, Спицын, останется там надолго, у Ларисы появилась мысль взять Антона к себе. Однако без проверки его Зелимханом она не могла этого сделать, но и просто так, даже на несколько дней, этого человека отпускать не хотелось.
– Может, сегодня повозишь меня? – Лариса украдкой бросила взгляд на его профиль, стараясь угадать реакцию.
Антон пожал плечами:
– Я город плохо знаю.
– Зато я хорошо! – Догадавшись, что он не против, она обрадовалась.
Они проехали сначала в ресторан, затем в казино. И там и там Лариса задерживалась не больше чем на полчаса.
– На сегодня никаких дел больше не намечается, – устало сказала она, усаживаясь в машину у ночного клуба. – Поехали в Черемушки.
Всю дорогу молчали. Лишь изредка Лариса уточняла, на какую улицу и где свернуть.