Точильщик
Шрифт:
– Вы хотите, чтобы я покинула дворец? – холодно спросила Елена, освобождая свою руку.
– Да, беги, потому что больше я за себя не отвечаю!
Она медленно направилась к двери, противоположной той, у которой находился Кожоль, отворила ее и произнесла:
– Прощайте, Баррас!
Но при мысли, что он может потерять эту женщину, мужество покинуло виконта.
Он бросился к ней, упал на колени, протянул руки и зарыдал:
– Умоляю вас, останьтесь! По крайней мере я смогу видеть вас ежедневно, если
– Возможно, это время придет когда-нибудь, – отвечала она, смягченная видом его неподдельного страдания.
– Нет, Елена, я прекрасно понимаю это. И понимаю, что произойти это не может только из-за того, что вы любите другого!
Елена вздрогнула:
– Я? Люблю? Кого же?
– Откуда я знаю? Возможно, того молодого человека, один вид которого вызвал у вас обморок, когда он пытался передать вам эту игрушку. Вы даже не взяли ее в руки…
– Обморок к этому молодому человеку не имеет никакого отношения. Я была слишком взвинчена вашими гостями, и вы прекрасно это знаете. Я его и не видела-то никогда раньше…
– Тем лучше, если вы не любите этого несчастного щеголя.
– Почему несчастного?
– Потому что из полицейских донесений я узнал, что он был убит, когда выходил отсюда.
– И есть доказательства, что убитый именно он?
– Моя печать, которую я вручил ему. Ее нашли на месте убийства.
Ей почему-то стало душно. Она вскрикнула и посмотрела на дверь, ведущую в другую комнату. Она искала ответ на вопрос: «Кто же тогда держал меня в объятиях?»
Баррас, проследив ее взгляд, схватил с камина канделябр и распахнул дверь…
Комната была пуста.
Тайного посетителя, которого она приняла за Ивона Бералека, уже не было.
У нее вырвался крик бешенства при мысли о том, что она не знает этого человека. Что он владеет ее тайной, что он может самодовольно улыбаться, восхищенный своим триумфом…
При мысли, что этот наглец может навсегда остаться неизвестным, жажда мести охватила ее. Она посмотрела на Барраса, который ничего не мог понять.
– Вы по-прежнему хотите заслужить мою любовь? – спросила она Барраса тоном, от которого у него по спине пробежал холодок.
– Чего вы хотите? Для того чтобы добиться вашей любви, я готов совершить даже невозможное!
– Здесь сейчас был человек, который нас подслушивал. Он не мог далеко уйти. Найдите мне этого человека, Баррас!
Лицо ее исказилось от ненависти.
– И что потом? – с беспокойством поинтересовался Баррас.
– Если вы его найдете – я ваша!
Баррас бросился из комнаты.
Минуту спустя дворец ожил. Сад осветился факелами, гвардейцы, охранявшие безопасность членов Директории, рыскали по всем направлениям.
Все были возбуждены и взволнованы, дворец гудел слухами. Говорили, что какой-то негодяй организовал покушение на жизнь Барраса.
Не произнося ни единого слова, Елена наблюдала за этой суетой из окна.
Но что же с Кожолем?
Граф до конца слышал разговор Елены с Баррасом и убедился в том, что он действительно занял место Ивона.
– Что же я натворил?! – с горечью повторял он.
Он понял, что пора бежать.
Осторожно спустившись с лестницы, по которой обыкновенно ходила прислуга, он очутился перед цветником.
– Главное сейчас – не потерять голову и добраться до калитки. По ее решетке я смогу перебраться через стену. Но хотел бы я знать, что предпримет Баррас, чтобы поймать меня?
Как только он достиг ограды, мелькнувший вблизи свет заставил его обернуться.
– Кажется, влюбленный решил устроить эффектную охоту с факелами. А я – олень, из-за которого и устроена эта охота…
Он уже добрался до стены, когда голоса солдат заставили его остановиться.
– Когда этот разбойник взберется на стену, не вздумайте стрелять. Его надо схватить живым…
«Все ясно. На улице дозор. Кажется, я попал в настоящий капкан, – пробормотал Кожоль. – Самое интересное, что если меня схватят, то я даже ничего не смогу сказать в свое оправдание, – продолжал он разговор сам с собой, – не могу же я компрометировать даму! Она, конечно, ненавидит меня. И, говоря откровенно, у нее есть для этого основания!»
Размышляя подобным образом, Пьер тем не менее продолжал прислушиваться к тому, что говорили за стеной.
– Значит, не вздумайте стрелять. Надеюсь, вы хотите получить обещанную награду и двадцать луидоров за поимку злодея, покушавшегося на жизнь директора Барраса!
При этих словах граф вздрогнул.
«Черт побери! Ничего себе положение! С одной стороны, я ни в коем случае не могу компрометировать Елену. Но с другой… Меня обвиняют в покушении на убийство! Скверное положение! Баррасу, безусловно, поверят. Тем более что господа республиканцы с удовольствием видят в шуанах чудовищ».
Пьер осмотрелся. Со всех сторон сад был заполнен людьми. Оставаться на одном месте было опасно. Он направился вправо от ворот, ведущих на улицу Богоматери, туда, где к ней примыкала улица Ада. Он еще рассчитывал на то, что дозоры не могли успеть окружить всю стену.
Пользуясь темнотой и деревьями, как прикрытием, он передвигался по саду, пока не добрался до открытой лужайки, которую невозможно было обойти. Он бросился вперед. Но его заметили. Толпа охотников бросилась к добыче.
Кожоль сохранил веселое состояние духа, несмотря на опасность.
«Кажется, я им нравлюсь в роли оленя. Счастье, что я никогда не жаловался на ноги. Прежде чем эта неповоротливая сволочь меня нагонит, я должен добраться до улицы Ада!»
Пьер бросился к выходу, но решетка была заперта, а за ней сверкали ружейные стволы.