Точка Лагранжа
Шрифт:
— Но это же не настоящая авария! И даже ни стимуляция на тренажёре! — Юрка-Кащей говорил сбивчиво, для убедительности помогая себе энергичными жестами. Плоский серебристый чемоданчик-кейс с эмблемой Проекта при этом летал у него в руках, так что собеседникам приходилось опасливо уклоняться.
— Смоделированная ситуация вообще не имеет никакого отношения к действительности: какие-то там абстрактные «узел номер один», «узел номер два»… чушь!
— А ты хотельь, чтобы мы сразу на орбита работай? — осведомился Шарль. Он, как всегда, в минуты сильного волнения начинал сбиваться, путать русские слова. — И чтобы ты — мы все! — не выполнить заданий там?
И француз ткнул пальцем вверх, в серое ноябрьское небо над головами. Группа «3-А» в полном составе торопилась из второго учебного корпуса
— Шарль прав. — сказала Лида, она же «Юлька Сорокина». — Если мы не можем справиться с простейшим заданием, почти что детской головоломкой, мы в «Лазурном» и посложнее на раз-два щёлкали — то каких же дров мы наломаем, оказавшись в космосе? Представить страшно…
И она зябко повела плечами. Впрочем, возможно это было из-за погоды: ноябрь выдался сырой, промозглый, а для короткой «перебежки» от учебного корпуса к общежитию «юниоры» сплошь и рядом ленились надевать тёплые куртки. Как вот сейчас, к примеру…
— Это всё потому, что вы начали спорить, когда я предложил подвести захват под грузовой контейнер, а вторым захватом накинуть на него сверху петлю из кабеля! — Юрка не собирался сдаваться. — Дима на разборе казал, что решение было правильным! А вы с Середой упёрлись: «соскользнёт…» да «кабель не трос, не выдержит, порвётся…» В итоге — потеряли темп и не уложились в отведённое время, а это по условиям равносильно провалу задания!
— Но ты же не стал объяснять… — начал, было, Середа, но «Юлька» не дала ему договорить.
— Знаешь, Вить, на этот раз прав Юрка. Если бы мы сразу с ним согласились, то выиграли бы эти несчастные одиннадцать секунд, которых нам в итоге не хватило. А так — стали препираться, а потом Шарль полез со своей идеей…
— Я думальь, вы согласиться со мной, если не слушать Юрий! — принялся оправдываться чернявый француз. — Вы троек всегда спорийт и редко найти общий …. Как это… решимость, да?
Теперь он сбивался ещё сильнее.
— Вот именно! — Юлька щёлкнула пальцами. — Мы раз за разом начинаем спорить, даже ссориться — и в итоге проваливаем простейшие задания! А ведь почти всегда кто-нибудь предлагает верное решение, и надо только согласиться с ним и действовать сообща. Вон, в прошлый раз, когда Середа предложил использовать рычаг, чтобы сдвинуть застрявшую балку, а ты, Юрка, упёрся, как баран? А он, как оказалось, тоже был прав!
— Чего опять я? — возмутился Юрка-Кащей. — Почему ты всегда меня обвиняешь?
— И даже совсем не всегда… — начала девочка, но они уже подходили с общежитию. Поднялись по широким ступенькам парадного входа; Шарль, забежав вперёд, распахнул перед девочкой половинку стеклянной двери, украшенной неизменным символом Проекта — и все четверо и вошли, оставив за спинами стылую подмосковную осень.
Комнаты — двухместные гостиничные номера с душем, санузлом и маленькой прихожей — где поселили участников «юниорской» программы располагались на третьем, верхнем этаже здания. Второй этаж был отдан под конференц-зал, актовый зал и административные помещения; на первом же располагались учебные классы и большой спортивный зал. Вверх можно было подняться и на лифте — их в холле имелось сразу три, просторные, пригодные не только для пассажиров, но и для грузов на ручных тележках с маленькими резиновыми колёсиками. Но «юниоры» редко пользовались лифтами — они наперегонки взлетели по широким лестничным пролётам на жилой этаж — и оказались в просторном холле. Таких здесь было два — в дальний выходили двери небольшой кухни, маленького зала со спортивными тренажёрами, и комнаты для самостоятельных занятий (куратор Дима упорно именовал её «Ленинской комнатой»); в другой, куда вели лифты и лестничные пролёты, были расставлены вдоль стен мягкие низкие диванчики, а на стене, на специальном кронштейне, висел японский цветной телевизор с огромным экраном. Перед этим телевизором и собралось сейчас едва ли не всё население этажа, состоящее ид двух с половиной десятков ребят и девчонок в разноцветных «фирменных» костюмчиках.
— …вспомним хронологию событий последних дней. — говорил диктор. За его спиной на составленном из маленьких лампочек, табло светилась надпись: «Экстренный выпуск».
— …тридцать девять часов назад корабли международной миссии «Лунный город» с интервалом в полтора часа опустились на поверхность Луны. Первым прилунилась «Селена-5» с космонавтами Сергеем Анохиным, Геннадием Долгополовым, Владимиром Бугровым и Никитой Бабенко. Американский «Аполлон-22» совершил посадку в полукилометре от советского лунного модуля; на его борту прибыли астронавты Джереми Гибсон, Джордж Гаретт, Майкл Стражински, и француз Поль Опиньяк. Следует особо отметить, что Анохин уже побывал на Луне, тогда как все остальные участники миссии «Лунный город» оказались на спутнике Земли впервые…
— Что-то случилось? — шёпотом спросил Юрка-Кащей у стоящего рядом парня из группы «5-А». Голос диктора был не торжественным, как это полагалось бы в подобном случае, а… трагическим, что ли?
— На Луне погибли два космонавта. — шёпотом ответил тот. — Десять минут назад было сообщение ТАСС, а сейчас вот передают подробности.
— …произведена первичная разведка местности. — продолжал вещать диктор. — Сперва пешком, а потом на выгруженном с американского посадочного модуля электрокаре — космонавты, как известно, называют его «лунное багги». Пока Анохин и Стражински объезжали на лунном багги окрестности, остальные начали разметку площадки под будущий базовый лагерь, а так же выгрузку оборудования для его установки…
— А кто именно погиб? — прошептала «Юлька», услышавшая короткий диалог ребят.
— Не знаю. — парень из «4-А» пожал плечами. — Не говорили ещё. Да вы слушайте, сейчас, наверное, скажут…
— …после четырёхчасового отдыха, согласно графика миссии, была начата сборка «лунного купола». Работы заняли около двенадцати часов, с перерывами на приём пищи и отдых, после чего группа под руководством Сергея Анохина — напомним, он является начальником экспедиции — занялась подключением оборудования купола, а Стражински, Бабенко и Опиньяк отправились на лунном багги к северо-восточной стене кратера, чтобы произвести геодезическую съёмку местности. Дело в том, что предыдущая экспедиция, обследовавшая кратер, обнаружила там большую каверну, а так же следы водяного льда. Бабенко и Опиньяк стали устанавливать приборы, в то время, как Стражински занялся проверкой состояния батарей лунного багги. Для этого ему пришлось повернуться спиной к своим спутникам, которые, таким образом, оказались вне поля его зрения. И как раз в этот момент сейсмодатчики, установленные в базовом лагере зафиксировали признаки тектонической активности. Напомним наши зрителям, что большинство учёных полагают, что тектонические процессы на спутнике нашей планеты прекратились несколько миллионов лет назад, поэтому ничего подобного космонавты не ожидали…
— Раз не ожидали — зачем тогда датчики поставили? — прошипел Середа. Юрка-Кащей пожал плечами.
— Может, собирались вести сейсморазведку? Я читал, что есть такой метод — бурят шурф, закладывают туда заряд взрывчатки и производят взрыв. Волны сотрясений от него распространяются в породе, и по тому, как они поражаются от всяких там уплотнений или, наоборот, пустот, можно составить геологическую карту. А датчики — они как раз эти волны и фиксируют…
— …вблизи сотрясения грунта были настолько сильными, что Стражински почувствовал их через подошвы своего скафандра. Он обернулся, и увидел, что место, где работали Бабенко и Опиньяк, затянуто клубами пыли, и это облако растёт, быстро приближаясь к нему самому. В такой обстановке Стражински принял единственно верное решение: включил двигатели лунного багги и покинул место происшествия так быстро, как только смог. При этом он вызывал как своих спутников, так и базовый лагерь, но ответа не было…