Точка Лагранжа
Шрифт:
— Да знаю я… — девочка досадливо отмахнулась. — Я вот о чём подумала: а ведь эта самая точка L3, где не оказалось «Противо-Земли», куда больше подходит для расположения «звёздного обруча»! Будь я инопланетянином — обязательно поместила его именно туда!
В купе повисла тишина — присутствующие обменивались удивлённым взглядами.
— А ведь она права… — неуверенно заговорил Середа.— Это реально даёт массу преимуществ! Вот, скажем…
— Вот запустят станцию — тогда и увидим. — перебил приятеля Юрка, которому тема, похоже, стала надоедать. — Может, и «Противо-Земля заодно найдётся! А что вы хихикаете, прикольно было бы!
— Прикольно-то прикольно… — я
— Ещё лунная орбитальная станция. — напомнил рассудительный Середа. — Как там её собираются назвать, «Циолковский»?
— Ага, почти что «Звезда КЭЦ». — подтвердил из своего угла Дима Ветров. Он снова завладел журналом и теперь запихивал его в сумку, чтобы не заиграли чересчур ретивые подопечные. — Без неё не обойтись, надо же на строительство Лунного города грузы переправлять с Земли — вот через неё и будут, транзитом, «космическим батутом», тем, который на «Острове-1». Да ты не переживай, Лёш, всё сделают, как запланировали. А как иначе-то?
VII
…Барабаны мы клепали не для сказки.
Мы стянули обручами их стальными.
И никто не виноват, что чёрной краски
Было больше по сравненью с остальными.
Заблестели барабаны чёрным лаком,
Стал их марш предельно чётким и коротким —
Это голос первой утренней атаки,
Это песня барабанщика Володьки…
Нас встретили прямо на вокзале — пятёрка каравелловцев в оранжевых рубашках под распахнутыми, несмотря на мороз, пальто и чёрных беретах. Встретили — и повезли сначала в выделенное нам общежитие, где мы бросили вещи, а потом и к себе: мы вас с самого утра ждём, все собрались, и Владислав Петрович тоже!» Ясное дело, мы не стали спорить и последовали за нашими весёлыми провожатыми.
…В барабанах дремлет эхо синих шквалов,
Что над нашими носились парусами,
В гулкой памяти у них живёт немало
Звонких песен, что придумали мы сами.
В них живут сигналы яростной тревоги,
Что срывала нас с постелей
Это голос нашей парусной дороги,
Это песня наших чёрных барабанов…
Я нарочно не стал брать с собой гитару — ехать с ней в «Каравеллу», это как по старинной поговорке, всё равно, что ехать в Тулу со своим самоваром. Впрочем, самовар тут тоже был — правда, электрический, зато большой, хватило всем, кто собрался за сдвинутыми вместе столами, на которых кроме латунного пыхтящего артефакта теснились плошки с домашним вареньем, блюдца с печеньем, баранки, конфеты, открытые банки со сгущёнкой — всё, что каравелловцы притащили из дома или купили в соседней булочной. Мы вслед за сопровождающими ввалились в помещение клуба, обмели специально приготовленными вениками снег с обуви (покосившись на плакатик «Не забывайте о сменной обуви!») свалили куртки — пижонские фирменные «аляски» с эмблемами «юниорского» Проекта и «школы космонавтов» — в боковой комнатушке, выполняющей сегодня роль гардеробной — и прошли в большой зал.
…Как безжалостны декабрьские рассветы,
Серый снег засыпал дремлющие лодки,
Но опять среди зимы приходит лето
По сигналу барабанщика Володьки —
И мальчишка-ветер тёплою ладошкой
Осторожно бьёт по барабанной коже,
И встают в шеренгу Саня и Антошка,
Дима с Лёшкою, Андрюшка и Серёжа...
Столы с угощениями были сдвинуты к стенам; вся середина зала (судя по размеченной на линолеуме фехтовальной дорожке и стойке со спортивными клинками, он служил, в том числе, и для занятий фехтованием) пустовала, а вдоль дальней стены, на которой красовалось большое изображение летящего по волнам парусника, выстроилась шеренга. Пятеро мальчишек, не старше лет двенадцати — в чёрных шортиках, чёрных и оранжевых рубашках с плетёными из белого шнура аксельбантами и в знакомых уже нам чёрных беретах. Барабанщики «Каравеллы» — один из самых, наверное, известных символов, как флотилии, так и творчества самого Крапивина.
Барабаны. Не обычные, пионерские, толщиной в две мои ладони. Нет, эти больше походили на барабаны петровских и суворовских гренадер, высокие, перетянутые зигзагами шнуров. И — разные: у троих тёмно-синие, с зубчатыми красно-белыми полосами по верху и понизу, а у оставшихся четверых те самые, чёрные.
…Что несёт им ветер солнечного детства?
Будет день их нынче ясен и спокоен?
Или снова бой с циклоном от норд-веста?