Точка невозвращения

Рассветных Дана

– А что если бы я не успела схватить? Эта бутылочка, твоему сведению, из стекла сделана, так что вполне могла разбиться.

– Это с некромантской реакцией? Сомневаюсь, – слабо усмехнулся мужчина в ответ.

Да–а, видать, кладбище на него действительно худо действует. Вон, бледненький какой стал.

Ловко откупорив склянку, я вылила ее содержимое в центр образованного эллипса. С легким шипением жидкость растеклась по рыхлой поверхности.

Теперь нужно подождать, пока Мертвая вода не впитается в землю. Это займет около пятнадцати

минут, учитывая, из чего она состоит.

Я вышла из эллипса и уселась на ближайший мемориальный постамент. Он оказался невысоким (примерно мне по пояс), и я без труда забралась на него. Затем повернулась к все так же напряженно стоящему демону:

– Пятнадцать минут мы можем ничего не делать. Присядь куда–нибудь, если хочешь.

– А потом? – настороженно спросил тот, тем не менее усаживаясь на рядом лежащий холмик могилы. Правда, когда он увидел, на что именно сел, то, судорожно втянув воздух, молниеносным движением поднялся и на всякий случай отошел подальше от могилки, добавив, – Спасибо, я постою.

– А потом я буду оживлять покойника, – насмешливо глядя на Мефа, промурлыкала я.

Повелитель хмуро на меня глянул, сцепив руки на груди и недовольно махая из стороны в сторону свои забавным хвостом.

– Зачем это вообще надо? Неужели нельзя обойтись без этого, – тут Повелитель непроизвольно поежился, – оживления?

Я задумчиво вытянула губы трубочкой, размышляя, сказать или нет. Решив, что да (все равно скоро поймет), начала объяснять:

– Это действительно необходимо. Понимаешь, мертвые имеют неразрывную связь со Смертью. Здесь я имею в виду существо. И только через покойников можно донести какое–то сообщение до него. В данном случае это будет просьба о встрече.

Мефистор посмотрел на меня, как на идиотку. И, скривив губы в издевательской ухмылке, саркастично поинтересовался:

– Ты что, всерьез думаешь, что сама Смерть откликнется на зов какой–то некромантки? Если да, то самомнение у тебя определенно страдает чрезмерной раздутостью.

– Во–первых, Смерть – не она, а он, – спокойно поправила я его. – А во–вторых, да, я уверенна, что он придет. И поверь, у меня есть причины для подобной уверенности.

Я лгала. На самом деле у меня были сомнения. Но ведь он сам сказал, что всегда придет…На меня нахлынуло воспоминание из далекого прошлого:

«Мне шесть лет.

Я сижу за обеденным столом в трапезной вместе с матерью и меланхолично накалываю на вилку маленькие горошины со своей тарелки. В комнате царит напряженная атмосфера – отец должен был вернуться уже пять часов назад с конференции магов в столице, но его до сих пор нет. Мама нервничает, хотя и пытается это скрыть. Но я–то знаю, что скрывается за ее безмятежной маской на лице.

Мать очень любит отца. Так, как никогда не любила и, я прекрасно понимаю это, не полюбит меня. Им обоим повезло – брак по расчету превратился в брак по любви. Говорят, папа с первого взгляда полюбил свою будущую жену Морену, урожденную Ратковскую. А та не смогла устоять перед столь откровенным обожанием. Так мне рассказывала наша кухарка, Ефимарья.

Часы, стоящие в трапезной, пробили девять вечера. Мать вздрогнула и уронила нож, которым собиралась намазать ломтик хлеба маслом. Волнуется.

Внезапно за дверьми комнаты послышались громкие голоса, возбужденно переговаривающиеся. Мать почему–то побледнела. Голоса приближались.

Дверь в трапезную резко распахнулась, и в помещение вбежали мой дядя Кристофф, тетя Нарцисса и несколько слуг. Все они выглядели запыхавшимися.

Как от долгого бега, – отстраненно замечаю я.

– Сестра! – восклицает дядя, пытаясь перевести дыхание.

– Кристофф, что случилось? – пытается спокойно спросить мать, но голос предает ее, срываясь на последнем слове.

– Виктор… На него напали.

Лицо Морены становится белее январского снега.

– Что с ним? – голос севший, безжизненный.

– Он ранен, – отвечает Нарцисса, отводя глаза от матери. – И ему уже не выкарабкаться. Рана слишком тяжелая.

Я чувствую, как меня охватывает паника. Что все это значит?

Жалобно смотря на маму. Она сидит, напряженно выпрямив спину, глядя своими красивыми зелеными глазами в одну точку на столе.

– Как это произошло? – еле слышно спрашивает Морена, не поднимая взгляда. Кто не знает ее, мог бы подумать, что она сейчас не выдержит и расплачется. Но моя мать не такая. Она никогда не плачет.

Дядя с тетей встревожено переглянулись. Кристофф неуверенно начал:

– Он возвращался с конференции, зашел на постоялый двор перекусить. Это последнее место, где его видели… невредимым. Полчаса назад Виктора нашли возле одного их храмов столицы. Ему… ему чем–то перерезало все ребра в грудной клетке. Мы вызвали лучших целителей, они сейчас с ним наверху.

– Он уже здесь?! – откинула попытки изображать спокойствие Морена. – Почему вы раньше не сказали? Отведите меня к нему, я хочу немедленно его видеть!

– Сестра, он сейчас не в состоянии говорить… Виктор без сознания, слишком много крови потерял, – быстро проговорила Нарцисса, с болью в глазах глядя на свою сестру.

– В какой он комнате? – не обратив внимания на тетю, спросила мать Кристоффа.

На меня вообще никто не смотрел. Поэтому никто и не заметил, как я выскользнула вслед за матерью и дядей с тетей из трапезной.

Отца поместили в покоях моего деда. Наверное, потому, что они были на первом этаже. Прошмыгнув за взрослыми в комнату, я, все так же незамеченная, отошла в угол.

Папа лежал на кровати, без сознания разметавшись на темных простынях. Над ним склонились какие–то люди в белых с черным одеяниях.

Целители. Трое.

Мне страшно. Я с испугом смотрю на внезапно застонавшего отца. Мама тихо всхлипнула, прижав руку ко рту и с ужасом глядя на папу.

Целители осторожно отвели мать к креслу, куда и усадили, начав что–то тихо говорить, перебивая друг друга.