Точка невозврата.
Шрифт:
– Так точно, господин Солон, я справлюсь!
– Тогда желаю вам удачи. После выполнения задания, жду вас с докладом!
Нагвар вышел из кабинета Солона и быстрым шагом направился к своему ведомству, оно было неподалеку. Спустя три минуты он подошел к сферическому зданию, отделанному зелено-голубым мрамором, на котором красовалась броская вывеска. На ней золотыми буквами было выведено: «Ведомство по сохранению жизни на Земле». Нагвар подошел к лифту, нажал кнопку с цифрой семь и поехал вниз. Он прошел по длинному широкому коридору и остановился у красной двери с табличкой: Управляющий ведомством, господин Нагвар.
Он вошел в свой кабинет, снял с себя черный пиджак и нажал кнопку стоящего на столе пульта.
– Да, Господин Нагвар, – услышал он женский голос, – я вас слушаю!
– Вызовите ко мне, пожалуйста, всех, кто участвует в подготовке материалов под кодовым названием «Цунами»! Я жду их через пять минут в своем кабинете.
– Будет выполнено, господин Нагвар, – четко ответил женский голос.
Нагвар улыбнулся, только что, на связи с ним была его жена Зильда. Хотелось, конечно, сказать ей какие-нибудь нежные теплые слова, ведь не виделись они уже сутки, но сейчас они были на работе, а значит, только официальный тон – этого требовал устав их ведомства. Хотя и в других ведомствах были такие же правила: все личное оставалось за пределами рабочих отношений.
В кабинет один за другим вошли трое мужчин, старшему из них на вид было лет пятьдесят. Все трое были в темных костюмах и в лакированных черных туфлях.
– Присаживайтесь! – Нагвар пригласил сотрудников за круглый стол, который особняком стоял в его кабинете. – Времени нет, сразу приступим к делу, – продолжил он. – Как далеки вы от завершения порученного вам задания? – Нагвар вопросительно поглядел на сотрудника, в руках которого находилась красная папка, точно такая же, какая лежала на рабочем столе Нагвара, у окна.
– Остались еще некоторые вопросы, но мы уже близки к завершению, – ответил сотрудник.
– И сколько вам понадобится времени, чтобы довести дело до конца?
– Полагаю, часов семь, – ответил старший, окинув взглядом своих сослуживцев.
– Как я уже говорил, у нас очень мало времени, поэтому папка с документом должна лежать у меня на столе не позднее, чем через пять часов, – тоном, не допускающим возражений, строго сказал Нагвар. – Он окинул присутствующих взглядом и добавил: – Итак, через пять часов, и ни минутой позже!
Теперь у Нагвара оставалось несколько часов свободного времени. Можно было использовать его для отдыха. Он пошел домой. Лишь только открыл двери своей квартиры, к его ногам бросилась пушистая кошка. Она замурлыкала и стала тереться о его ноги. Нагвар наклонился, погладил Дашку: – Ну, вот и привыкла! Уже и по мне скучаешь. Когда все закончится, я верну тебя твоему хозяину, а пока поживешь у меня.
Нагвар обожал кошек, для него они были самыми грациозными существами из всех, которых он только видел.
Хотелось спать. Нагвар прошел в зал, прилег на диван. Взгляд его упал на стоящую на столике статуэтку – это была копия его любимого кота Натера, умершего много лет назад. В его доме всегда жили кошки, и до Натера и после него, и копии их всех стояли теперь во всех комнатах: на тумбах, на подоконниках, на столиках, на полочках. Он глядел на статуэтки своих любимцев и засыпал.
Точно в заданное время Нагвар проснулся. Он обладал уникальным даром: всегда мог, с точностью до минуты, не имея часов, определить время, будто внутри него, отбивая секунды, тикали маленькие часики.
– Пора! – сказал он себе, оделся и вышел из дома.
Селина сидела за столом в библиотеке, склонившись над стопкой отобранных ею книг. Она взяла верхнюю и, раскрыв ее на первой странице, стала читать, потом перелистала страниц двадцать и снова углубилась в чтение, потом закрыла книгу и открыла ее с конца, потом отложила ее в сторону, взяла другую. Читала опять недолго. Она просто не понимала, о чем читает, никак не могла сосредоточиться, постоянно мысленно куда-то улетала. То она улетала в мыслях к далеким звездам, то думала об Артеме, то об отце. Детская привязанность к нему жила в ней так глубоко, что, даже став взрослой, она с трудом переносила разлуку. Она никак не могла с этим свыкнуться.
Расставания, расставания, расставания… Они были такими частыми, а разлуки были такими долгими. И каждый раз, в разлуке с ним она тосковала. Она вспомнила, как уговаривала его в детстве побыть с ней: «Не уходи! Останься! Ну, еще хоть денек». На что Смирнов отвечал ей: «Рад бы остаться, побыть с тобой, да не могу. Кто-то ведь должен Родину защищать, чтобы люди спокойно спали. Работа у меня такая – быть на страже людского спокойствия». Селина улыбнулась воспоминаниям. Она не понимала тогда смысла этих слов.
Как давно это было – её детство… а может быть и недавно. Может быть, оно еще где-то рядом, прячется там – у горы, за одним из многочисленных поворотов дороги.
Детство, детство, детство… Как часто всплывают перед ней картины из ее удивительного детства.
С раннего детства Селина любила слушать рассказы отца. После возвращения из длительных морских походов, он постоянно находился с ней рядом. По утрам, только открыв глаза, она видела его у своей постели и до самого сна они всюду были вместе. А потом, уложив дочь в постель, он усаживался рядом и долго-долго рассказывал увлекательные истории. Говорил до того момента, пока не убеждался, что Селина уснула. Уткнувшись носом в мягкую пуховую подушку, она с упоением слушала его рассказы. Они сильно отличались от того, что читала ей мама. О том, что он рассказывал, могли рассказать немногие – лишь те, кто плавал с отцом, и кому повезло стать свидетелями тех загадочных явлений, которые происходили и происходят на нашей маленькой чудесной планете.
Селина открыла третью книгу. И опять побежали, закувыркались мысли в ее неугомонной головушке, привыкшей докапываться до истоков.
«Так все же, кто они были? И куда исчезла та земля, тот остров или материк, на котором они жили? Написано об этом много, но все версии похожи одна на другую, все они – всего лишь предположения, догадки, вымысел. Каждая из гипотез может быть верной, а, может быть, все они далеки от истины и совершенно ничего не стоят. Гипотезы, гипотезы, гипотезы… Переписываются тысячи раз друг у друга… А где истина? Где? Подлинных документов никаких нет, никакой хроники. Все выдумки или не все?