Точка опоры. Магический роман

Жебрак Екатерина

…Белый фарфор в изящных пальцах матери казался нарисованным. Она и сама была слишком красива для этого мира. Мир был недостоин такой красоты.

– Зачем, Дрейк?

– Хочу понять, что в Арьени так искушает Блэров. Что было там, в вашем прошлом, мама? Каким был мастер Эстен?

…Мир тоже был ненастоящим. Он был подделкой. Он распадался прахом слишком быстро. Он был лжив до самого основания.

– Эстен… – она вздохнула. – Он был такой… Яркий. Дерзкий. Живой… А я выросла в графстве Блэр. Первые годы

жизни были весёлыми, я бегала по лугам около замка, каталась на лошадях… Потом заболел отец. Мать не справлялась с имением. Управляющие… Они стали обманывать. Отец болел всё сильнее, не вставал, а наше состояние таяло, как снег. Мне уже было нельзя бегать. Я училась. Линейка так больно бьёт по рукам, Дрейк… И спина… Спина должна была быть прямая, – она смотрела невидящим взглядом и говорила, как будто в бреду. – Всегда прямая. А потом – Эстен. Он был глотком свежего воздуха. Он был свободный, Дрейк… Он был сильный. Я… Я потеряла голову.

– А мой отец?

…Особняк нависал над садом тяжёлой равнодушной громадой. Он был холоден – как и его хозяин.

– Он был мне знаком. Я знала, что сосватана за него. Но это молодость. Там не веришь в то, что это случится с тобой. Эстен просил моей руки. Но родители отказали. Морели богаты, богаче Арьени. Они не хотела для меня бедности. Я рыдала, но они… Они знали, как вернее…

– То есть ты не хотела за отца замуж?

…Перстень чернёного серебра случайно ударил о белый фарфор.

– Конечно, нет, – Летиция вздохнула. – Эстен предлагал бежать…

– Почему ты отказалась? Он ведь сильный колдун. Он смог бы спрятать тебя, и никакие Морели бы не нашли, – его брови сошлись к переносице.

…Рука матери нервозно поправила чёрные волосы. Леди не должна так делать. Но сейчас это не важно.

– Мне было страшно. Я не хотела быть с Хелиусом. А потом… Эстен стал казаться мне глупым и самонадеянным. Легкомысленным. Ненадёжным. Моя уверенность пошатнулась. Он слабее Хелиуса. Что сравнивать художника и военного… Я ушла от него. И до сих пор, Дрейк, я иногда вспоминаю это время и не могу понять – что это было? Любила ли я его… Я помню Эстена то идеальным, с кем легко дышать, то пустышкой…

– Хм, Эстия тоже раньше казалась мне глубокой, а теперь – пустой.

…Сапфирово-синие глаза взглянули насторожено.

– Но почему так? Я не понимаю. Наверное, со временем мы начинаем понимать истинную природу Арьени? – предположила она.

– Возможно, – он сжал губы. – И всё же, странно.

…Ветер порывом ударил по лицу.

– Увы, – вздохнула Летиция, поднося к губам чашку чая. – Ах, какой же он ароматный… И как я могла раньше не любить его…

Дрейк промолчал. Чай с бергамотом, в меру горячий, действительно успокаивал и придавал решимости. А ещё помогал спокойно и без иллюзий увидеть реальность во всём её неприглядном виде.

…Как бы это ни было горько. Как бы ни был горек бергамот.

***

Дома было тихо и холодно. Эстия была погружена в себя, неподвижна, как изящная статуэтка.

В руках Дрейка остывала чашка сваренного ею кофе. Шторы на окнах были плотно задёрнуты. Тускло горели магические светильники на стенах.

– Ты давно не варила новые зелья, – проговорил он, ощущая смутное раздражение.

– Да. Они бессмысленны. Меня исцеляет твоё присутствие, а не эти зелья.

– Понятно, – он отрывисто кивнул. – Я поговорил с матерью. Она обижена тобой. Говорит, ты была дерзка, грозилась передать мне всю информацию, позволила себе лишнее.

– Я позволила себе правду, – Эстия говорила без эмоций.

– Тебе не стоит обижать её.

– Ей не стоит обращаться ко мне за помощью.

– Эстия.

Ведьма вскинула на него глаза.

– Я тоже обижена ею, Дрейк. Может быть, ей тоже стоит сказать, что она не должна меня задевать?

– Скорее всего, ты неправильно её поняла.

– А, может, это она меня неправильно поняла?..

– Эстия, прекрати.

– Что прекратить? – ведьма была на удивление спокойна. – Прекратить иметь своё мнение? Прекратить защищать себя? Прекратить видеть ситуацию с двух сторон? Почему ты безоговорочно веришь ей, и столь же безоговорочно считаешь, что я придумываю?!

– Потому что её я знаю давно, и в ней уверен. А ты – эмоциональна.

– Именно поэтому ты даже не хочешь услышать наш с ней разговор из моих уст? – она наклонила голову набок.

– Не хочу дважды слушать одно и то же, – он сжал сухие губы.

– Я запомню… – негромко произнесла она куда-то в сторону.

– Эстия, хватит истерик.

– Если тебе нужно слепое подчинение, тебе не стоило жениться на мне.

– Права мать – Арьени слишком свободолюбивы, – Дрейк скривился. – Она, кстати, из-за этого ушла от мастера Эстена. Побоялась, что надоест ему, и он её бросит. Морели всё же в этом плане стабильнее.

– Не расстаются с добычей, да?

– Холят и лелеют – если точнее, – он слегка улыбнулся. – И всё же, будь потактичнее с моей матерью.

– Только после неё.

– Эстия, не будь так упряма! – он повысил голос.

– Ты тоже, – девушка встала с кресла. – Мне надо прилечь.

– Спокойной ночи.

Он проводил жену взглядом. Что-то в ней стало его раздражать. Непокорный нрав, это невнятное спокойствие, безразличие к нему. Как будто его обманули. Как будто под яркой обёрткой оказалась посредственная начинка.

Слишком разговорчивая и строптивая начинка. А это утомляет. Жена должна быть мурчащей домашней кошкой – в меру высокомерной и независимой, и всё же довольно ручной. Шипящей на других и лояльной хозяину. Спокойной к его отсутствию. Ненавязчивой. Способной самостоятельно умыть свою шубку.

Но волчица, похоже, не в состоянии стать мурчащей кошкой. Она ищет выход в лес и не понимает правил. Она не будет ни кошкой, ни даже собакой. Уж слишком неподвижный и пронзительный взгляд – и ни капли гибкости. Молчание – не знак согласия и не знак смирения, как должно быть, как было всегда у его матери. В её случае молчание – это выводы на будущее.