Точка отрыва
Шрифт:
Миша хотел добавить: «Если кто-то упадет, не пытайтесь поднять», но поморщился и не стал. Подполз к дальней стене дома, приник к земле и осторожно выглянул за угол. Пацаны послушно скорчились под стенкой заведения, из которого вышел Гривхольм, почему-то один, и сел на землю рядом с ними. Улицу видно было плохо, оставалось лишь надеяться, что и его оттуда не заметят. Разглядел только крышу пикапа и неясное шевеление рядом.
— Что с пацаном? — шепнул он Гривхольму, вернувшись под защиту стены.
— Беда, — севшим голосом отозвался тот. — Отключился и едва дышит.
— Куда ты его дел?
— Лежит у входа.
— Ладно, с ним потом. Отсюда не видно ничего. У тебя чердак есть?
— Есть маленький. В туалете на потолке люк. Но там только если на четвереньках, и заставлено все.
— Да плевать. Оружие?
Владелец «Трактира» виновато потупился:
— Дробовик есть, да там спуск сломан... все собирался починить.
— Держи тогда пистолет, я наверх.
— А может, и пацанов там спрячем?
— А если они дома жечь начнут? Сидите здесь, если что — просто бегите.
Миша проскользнул внутрь трактира, по стенке прокрался к туалету, забрался с ногами на белоснежный унитаз — видел бы это Джи! — и, дотянувшись до крючка, открыл люк. Подтянулся, пролез внутрь, тут же дважды чихнул от попавшей в нос пыли. Дав глазам привыкнуть к темноте, пополз в направлении улицы.
Увы, стенка была сплошной — ни щелки, ни дырки от сучка. Да и глупо было ожидать, что хозяйственный Гривхольм потерпит такое безобразие в своем доме. Миша шепотом выругался. Полегчало не сильно. Идей не было вообще. Сидеть и ждать, пока этим психам придет в голову обратить внимание на веселый ресторанчик, где точно есть, чем поживиться? Бежать, надеясь на удачу? Будь он один, так бы и сделал. Но дети. И Стиг, и Джи. Русские своих не бросают, а?
Невеселые размышления прервал громкий шепот из люка: «Мистер Майк! Мистер Гривхольм просит передать, что сзади стреляют, и дым столбом, пожар, наверное».
Еще раз выругавшись, Миша сполз вниз и вышел на задний двор.
В церкви совещались. Поднявшуюся было панику пресек своим авторитетом пастор, без обиняков пообещав выкинуть наружу всех, кто будет шуметь и дергаться. Избитых айвиков обезоружили и связали запасной колокольной веревкой. Вход и окна заложили скамьями, после чего сели перевязать раны и обсудить создавшееся положение.
Само собой, ружья и пистолеты все оставили дома. Ножей было в избытке, но что толку? Вдобавок хватало раненых, и семеро из них грозили отдать Богу душу в самое ближайшее время.
— Моей властью, духовной и светской, я настаиваю на том, чтобы выйти и попытаться поговорить с ними, — рычал Рехельбахер. — Они чего-то хотят, просто так такие вещи никто не делает. Ergo, это можно обсудить.
— А если они хотят нас всех перебить? — резонно возражал Сюнсен, пожилой рыжеволосый дровосек, чья жена лежала мертвой на площади перед храмом. — Они нас взяли со спущенными штанами. Чего им стоит поджечь церковь, остальных пострелять поодиночке, забрать все добро и сгинуть туда, откуда появились?!
— А что ты предлагаешь, Сюсси?! Сидеть и ждать, пока наших жен и детей убивают?
— Я предлагаю — ножи в руки и прорываться. Закроемся вон скамьями теми же, как получится. Ну, кого-то заденет, конечно... Но не переговоры же вести с этими ублюдками.
— Мередит! Миссис Джеймсон! Расскажите еще раз — что вы успели увидеть.
Шустрая голубоглазая старушка, шмыгая носом, доложила:
— Два пикапа, бежевых таких. Один со стороны реки приехал, другой не видела, откуда. С них айвики попрыгали и начали стрелять по нам. Я мисс Сато подхватила под руку, потащила внутрь, а она как упадет, я гляжу, а половины черепа у бедняжки как не бывало...
— Достаточно, достаточно, — торопливо перебил ее пастор. — Вообще ты прав, Сюс. Но нам бы понять, что там сейчас. Если мы аккуратно отодвинем вон ту скамейку от окна...
— Получите пулю, — вмешался Стиг. — Я уверен, что они глаз не сводят с церкви. И, кстати, мало что увидите. А вас не удивляет, что они до сих пор не отрубили генератор?
— Может, не знают, как?
— Сомневаюсь, преподобный, сомневаюсь. У вас найдется еще одна длинная веревка?
— Сомневаюсь, — передразнил его пастор.
— Тогда... кто помоложе? Скамейку к стене поставьте и забирайтесь под купол. Попробуйте открыть там окно. Сделаете бесшумно — медаль дам. Потом. А хотя фиг вам, а не медаль, сам полезу.
С этими словами пилот взобрался по подставленной скамейке под купол, осторожно приоткрыл окно, достал из-за пазухи смартфон, высунул его наружу и поводил из стороны в сторону. Подождав немного, открыл противоположное и повторил операцию. Убедившись в результате, с победным видом сполз вниз и продемонстрировал всем экран.
— Техника, друзья мои! — на видео было отлично видно, что пикапы так и стоят на площади, перегораживая две из трех ведущих к ней улиц. Айвики неподвижно сидели под ними, по десятку у каждого. Трупы, похоже, никто не трогал. Дома у леса горели, даже на записи отчетливо слышались выстрелы. С речной стороны все было тихо.
— Ты нам самим Богом послан, — довольно ответил преподобный. — Давайте тогда удивим их, подобно Гедеону, что с тремя сотнями одолел нечестивцев. Наше слабое место — двери, — нахмурился он. — Через них не больше трех человек разом пройдет. А этих двадцать, успеют очухаться.
— Да что там говорить, — вмешался ражий весельчак Скотт, стороживший связанных айвиков. — Встаем в три шеренги, помолились, и бежим. Поделимся по ходу. Всех не перестреляют.
— А мы, как двери откроются, ведра скинем из верхнего окна. Надо только сплющить заранее, чтобы пролезли. Может, и отвлечем их хоть на секунду, — вмешалась его сестра Лиз-Энн.
Рехельбахер оглядел всех собравшихся.
— Хорошо. Давайте тогда... разбираем баррикаду, строимся, молимся и вперед. Пока забояться не успели. — ухмыльнулся он. — Укрепим же души наши!