Точка отрыва
Шрифт:
Налив по кружке кофе и выдавив туда сгущенки, они блаженно откинулись на спинки стульев. Незнакомец тем временем аккуратно сложил газету, надел куртку, взял сумку, вытащил из-под стола ружейный чехол и пошел к выходу, у самой двери обменявшись рукопожатием с появившимся владельцем.
— Кто такой? — как бы невзначай полюбопытствовал Седлунд, когда Гривхольм подошел к их столику с зажженной керосиновой лампой и пластиковой миской с домашним печеньем.
— В смысле? А, этот. Не знаю, живет где-то неподалеку, иногда заезжает закупиться всяким. Вроде нормальный мужик, я чудиков-то сразу замечаю, глаз-алмаз! — довольно ухмыльнулся он. — Ну что, вы будете раскладываться? Они там псалмы допели, сейчас отец Джей проповедь начнет.
— Дай ты нам спокойно кофе попить. Успеем. А нет, так подождут. Сам-то что на службу не пошел, а?
— Куда мне? Работа. Раньше можно было, а сейчас с десяти утра и не отлучишься никуда. Вчера вон теплоход с севера пришел, привез дюжины две айвиков, тоже жрать потребовали. Да стремные такие. Обычно дикари дикарями, чумазые, по-английски еле два слова связать могут, но безвредные, и к нам тянутся. А эти как раз чудики — держатся важно, балахоны какие-то нацепили, а ноги голяком, как не мерзнут только.
— Ну а ты что?
— А что я? Сварил котел перловки, и хватит с них. Шкурками расплатились, не интересует, кстати?
— Соболь?
Гривхольм замялся.
— Ну, соболь. Но так себе соболь, если честно. Зато дешево отдаю.
— Даром не надо, если так себе. Сам знаешь, тут отличного — завались.
— Да и ладно, поеду в город — продам там, еще и наварюсь. Знаете, какие дурни среди новичков бывают?
— Нам ли не знать, — Миша встал из-за стола, расстегнул рюкзак и принялся раскладывать товар на лавке.
Полтора года назад оба их конкурента объединились и на взятый кредит приобрели «Скайвэгон». Самолет оказался древним и капризным, но спокойно поднимал шесть человек с багажом. Бизнес накрывался медным тазом, пока однажды в пабе Стиг не зацепился языками с мелким клерком, знавшим парочку людей с доступом за Ворота.
Установление деловых контактов не прошло даром для кошелька и печени. Зато каждые полмесяца друзья получали в руки диск, под завязку забитый свежими фильмами, музыкой и прочим развлекаловом. Дела пошли в гору. Пышные мамаситы той части Бивер-Дэма, что зовется «Лос-Бинерос» и усталые хозяюшки из дальних русских поселений на Спенсер-ривер не жалели денег за возможность посмотреть за семейным ужином серию-другую «Марии Мерседес» или «Наследства Екатерины». Майк со Стигом потирали руки и прикидывали, за какое время окупится видеосалон с компьютерным клубом в какой-нибудь глухомани вроде лесопилок Фруа-Гласьяль.
Из первого рюкзака на свет появились два ноутбука с торчащими из всех разъемов кабелями, вязанка разноцветных флешек, монументальные пирамиды компакт-дисков и толстенная пачка газет и журналов. Из второго пилот извлек десятка два коробок с дешевыми видеоплеерами и электронными книгами. Остаток места занимали сладости и специи для Гривхольма, который утащил рюкзак на кухню и принялся распихивать заказанный товар по шкафам.
— Слушай, Майки, можешь один пока посидеть? — несколько смущенно спросил Седлунд. — Хочу проповедь послушать, сто лет не ходил.
— Да не вопрос, иди, конечно. Только ты же католик всегда был?
— Католик. Но ты мне найди в этой глуши священника, раз такой умный.
Пилот немного лукавил: все основные конфессии закрепились в этих местах давно и прочно — и никто иной, как сам Стиг лично прилетал в Джейнсу с отцом Максимом, отслужившим литургию для русских, сербов и греков. Однако католики, как назло, почти все были латиносами, и даже по-английски Седлунд понимал их с горем пополам.
Он махнул рукой и вышел, оставив Мишу перекладывать товар и допивать подостывший кофе. На улице распогодилось, но студеный октябрьский ветерок заставил по-быстрому прошмыгнуть мимо сгрудившихся у входа в церковь мамаш, обогнуть стайку сбежавших с проповеди пацанов и зайти внутрь, притулившись у входа.
Мальчишки, конечно, не пропустили гривхольмово объявление, и ввалились в «Трактир» всей кодлой — ветровки нараспашку, глаза бешеные, шевелюры торчком, от гомона уши закладывает.
— Мистер Майк! А мистер Седлунд с вами? Мистер Майк! Мы договорились с родителями, — самый бойкий парнишка, сероглазый пухляш с пшеничными волосами, прыгал и теребил Мишу за рукав, — Мы договорились! Если оценки в триместре будут хорошие, нам всем подарят приставку! Закажите, пожалуйста, а то вдруг привезти не успеют!
— А как вы собираетесь все вместе на одной приставке играть?
— Так по очереди же. Двое играют, остальные смотрят.
— Вот Стиг... мистер Седлунд придет — вместе решим. Не худо бы и родителей позвать. Короче! Давайте ближе к делу — кому что куда?
Пухляш достал из кармана замусоленную бумажку и важно ткнул пальцем в первую строчку:
— Нам, как всегда, на всех... Второй сезон «Человеческих шахмат» — на отдельной флешке, пожалуйста, а вот «Сыщик из замка» можно на ту же, что было, мы лучше еще раз купим потом. Дальше, мистер Рэй просил, чтобы учебники в следующий раз привезли, можно, вы скажете, что не было? Нет? У вас нет сердца, мистер Майк, вы забыли, каково это — быть молодым... Тогда книжки еще, для нас. Ленни, ты самый умный, как звали того писателя, который про гоблинов писал?
— Ирландец какой-то, — сипло отозвался Ленни из-за спин пацанов. — На «д». О’Дим, кажется.
— Вот этого О’Дима есть что-то новое? Если да, запишите нам на читалки, и про «Нож Куасака» Войтеку отдельно, а то он удалил все, дурья башка. Вой, чего ты пинаешься, я тебя сам сейчас знаешь как пну. Может, еще кого-то посоветуете? У нас деньги есть, мы сами заработали...
— Жюля Верна им запиши, — крикнул Гривхольм из-за стойки. — И Карла Мая!
— Уже читали! — в голос завопили ребята. — Мы не маленькие.
— Слушай... — задумался владелец заведения. — Был же отличный автор, вот те крест, не помню, как зовут, мне еще на юге его советовали. Наш причем, здешний, навел в свое время шороху, а потом вроде как писателем заделался. Погоди, пойду еще кофе поставлю, глядишь, и придет на ум.
Миша собрал у ребят читалки и флешки, раскрыл ноутбук и принялся копировать заказанное. Пацанва сгрудилась вокруг стойки и налегла на имбирное пиво с сушеными яблоками.
Церковь Восхваления была неказистой, но уютной и светлой (генератор, трещавший за стеной во время служб, уже давно никто не замечал). По местной моде ее сложили из бревен, а над крыльцом укрепили что-то вроде козел, на которых висел колокол.