Точка отрыва
Шрифт:
— Давид, ты злишься на меня? Давай мы все обсудим как настоящие мужчины, один на один. Зачем впутывать в это ребенка? — Назим достал из нагрудного кармана огромный носовой платок и стал утирать вспотевшую шею.
— У тебя еще хватает наглости называть себя мужчиной? — Старик опасливо выглядывал из-за худенькой фигурки заложницы. — Ты и твоя дочь должны ответить за смерть моей семьи!
— Старик, ты совсем из ума выжил? Какое отношение мы имеем к гибели твоих близких? В чем ты меня обвиняешь?
На мгновение Давид задумался. Но тут лицо его снова исказила гримаса гнева.
— Я хочу, чтобы твоя дочь умерла! Чтобы ее не стало, как не стало моей жены. Это ты заставил всех нас переселиться на «Обводный». По твоему приказу нас отправили на бойню!
— Если захотелось наказать меня, то не стоило все же втягивать в это дело Алису. — Голос начальника станции стал похож на змеиное шипение.
— Нет! Ты обещал нам безопасность. А теперь они все мертвы! И я хочу, чтобы ты за это ответил… — Старик увлекся и совершил роковую ошибку, поднявшись в порыве гнева в полный рост.
Хлопок. Вспышка.
Пуля вошла Давиду в левую глазницу и с чавкающим звуком вырвалась из затылка. Сгустки крови и мозга ударили в стену позади старика, а часть этой страшной субстанции попала на волосы и плечи девочки.
Толпа ахнула. Бывшая заложница смотрела огромными от ужаса глазами на обмякшую старческую руку, чьи узловатые пальцы медленно разжимались, отпуская рычаг гранаты. В то же мгновение сотни ртов судорожно вдохнули, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха, чтобы через секунду издать многоголосый крик ужаса.
«Включение», — мысленно произнес Серый, и окружающий мир для него потерял свои цвета, оставив только всевозможные оттенки серого. Время перестало существовать, а люди застыли, подобно инклюзам в янтаре. Со стороны это напоминало черно-белый снимок, но с одним отличием: одна из фигур на фотокарточке продолжала двигаться, направляясь к истекающему кровью Давиду.
Серый неспешно обходил застывших зевак, толстого Назима и его охранников. Люди состояли в основном из серого цвета: их глаза, кожа, одежда, оружие. Лишь яркими красными искорками на общем фоне светились патроны, у одних в кошельках, у других в рожках автоматов или в обоймах пистолетов. Сделав еще пару шагов, Серый оказался рядом с Давидом и девочкой, тоже абсолютно лишенными красок — ни единого цветного пятнышка. Даже внутри гранаты не сверкали алые искорки пороха.
— И на что ты рассчитывал, Давид? — с горечью спросил Серый, встретившись взглядом с остекленевшим глазом мертвеца. Серый аккуратно забрал из холодных пальцев старика гранату. Не глядя, нащупал у себя под ногами чеку, вставил ее на место. — «Отмена».
В то же мгновение цвета стали возвращаться. Бледно-розовые лица, разноцветная одежда и огромное красное пятно на стене. Для всех, кроме Серого, миновало не более одной секунды.
Мир снова пришел в движение, наполняясь красками и звуками: криками, отборными ругательствами, шумом отчаянной драки и топотом ног. Люди в едином порыве постарались оказаться как можно дальше от гранаты. Автоматчики тем временем успели слаженно уложить шефа на пол и закрыть его от надвигающейся опасности своими телами. Откуда-то из-под этого нагромождения гремел истошный рев начальника станции.
Серый неуловимым движением спрятал гранату в недрах своего одеяния и посмотрел на дочь Назима. Два огромных голубых глаза с застывшими в них страхом и любопытством внимательно изучали странного незнакомца, появившегося перед ней буквально из воздуха. На старика, чье тело в это время упало с противным шмякающим звуком, девочка не обратила ни малейшего внимания. Ей хотелось разглядеть лицо Серого, но тень от его широкополой шляпы не давала ей этого сделать.
— Каледин, где ты был?.. Да слезьте же с меня, дебилы! — Начальнику станции наконец-то удалось извлечь свое огромное тело из крепких объятий телохранителей.
Серый осторожно взял девочку за руку и повел к взволнованному отцу.
— Прости, Назим. В «пробке» застрял.
3
Стоило начальнику станции убедиться, что его дочери больше ничего не угрожает, он тут же принялся наводить порядок:
— Унесите тело этого мерзавца. Ивашов! Уведи Алису домой и оставь у входа пару бойцов для охраны. Каледин! Следуй за мной! — Но, поняв, что командирский тон на наемника не действует, Назим добавил: — Пожалуйста.
Начальник станции в сопровождении верной охраны и Каледина прямой дорогой направился в свой кабинет, находившийся на месте бывшего диспетчерского пункта станции «Сенная». Плюхнувшись тяжелой тушей в мягкое кресло с высокой спинкой — вещь, доставленную с поверхности уже после катастрофы, — Назим жестом указал наемнику на стул напротив:
— Садись.
— Сесть я всегда успею, — хмыкнул в ответ наемник и встал у стены, подперев ее плечом.
— Все шуточки шутишь. — Назим неодобрительно посмотрел на наемника, и во взгляде начальника станции мелькнула искорка профессиональной паранойи. Но через секунду лицо Назима озарила радушная улыбка. — Но за это я тебя и ценю! Ты, как всегда, вовремя оказался в нужное время и в нужном месте. Откуда ты узнал, что этот псих нападет на мою Алису…
— Назим, ты платишь мне за работу, а не за разговоры. Хочется поболтать — найди себе Шахерезаду, пусть она тебе сказки рассказывает про ковры-самолеты или про белых барсов. — Каледин не хотел разочаровывать босса и рассказывать о том, что ему просто повезло. Повезло оказаться в нужное время и в нужном месте. Повезло, что граната у старика оказалась учебной. — У нас с тобой другой договор: я охраняю тебя и твою семью, ты платишь мне три ящика патронов в месяц.
— Да-да, ты прав, прости, — примирительно замахал руками Назим и поспешил достать из ящика стола чековую книжку. Черкнув в ней пару строк, он оторвал листок и протянул его через стол. — Это тебе в качестве премии за сегодняшний труд.
Каледин неспешно отлип от стены, взял чек и удивленно присвистнул:
— Ого! С чего такая щедрость?
Того количества патронов, что на этот раз выделяли наемнику из банковских запасов «Три Эс», хватило бы на организацию небольшой войны.
— Скажем, в счет оплаты еще одного небольшого дельца.
Каледину это не нравилось. Не нравился ни тон, которым начальник станции произнес свою последнюю фразу, ни то, что за этой фразой скрывалось. Поняв, что разговор предстоит долгий, наемник, наконец, сел на предложенный ему ранее стул.