Точка перехода
Шрифт:
Пулю у того из бедра уже вынули, и он, злой, как собака, лежал со свежезабинтованной ногой на больничной койке. Почему я решил, что он именно злой? Да просто люди в хорошем настроении не встречают посетителей воплем:
– Если ты ещё раз при мне про свою сраную революционную борьбу ляпнешь, я собственноручно из тебя жертву этой борьбы сделаю! Я тебе, мудаку, сразу сказал, что не хрен нам, представителям Белой Расы, с чурками дела иметь! Тебе-то хоть бы хны, а мне теперь недели две на костылях шкандыбать! Хер тебе, а не должность гетмана УССД! Я за нашу будущую державу пострадал, поэтому
– Ага! Разбежался я тебе подчиняться!
– с полуоборота завёлся Олег.
– Я тебя к ней и на десять шагов не подпущу! Говорил я тебе, что у этих уродов надо оружие забрать, когда мы их вырубили? Так ты же в благородного играть начал! Ты, блин, ещё что-нибудь отчебучишь, если тебе гетманскую должность доверить! Я тебе прямо говорю: если я гетманом не буду, то ты им точно не станешь! Лучше уж кого-нибудь третьего выбрать, чем тебя!
– Ах, так?!
– Да, так!
– Задрали, блин, короли без короны и государства!
– рявкнул я, но мысль продолжить не успел.
– Немедленно прекратите шуметь! Вы находитесь в лечебном заведении, где необходимо соблюдать покой больных, а не кричать на весь госпиталь!
Рассерженная девушка, возникшая у нас за спинами и произнёсшая по-русски столь решительную отповедь, была одета в униформу медсестры, но даже эта одежда не могла скрыть очень и очень многого. Например, того, что она чертовски красива. Той самой красотой, характерной для метисок в первом поколении. А в лице девушки явно просматривались азиатские черты. Во-вторых, если её поставить рядом с моей Наташей, я бы затруднился сказать, кому из них следует отдать предпочтение по части фигуры. Грудь? Ноги? Не просить же её снять этот балахон, чтобы оценить! Но фантазия подсказывала, что и здесь всё обстоит очень неплохо.
– Простите, а вы кто?
– Дежурная медсестра Сауле Кырымсак.
Понятно. Казашка. Скорее, даже наполовину казашка, судя по удлинённому лицу и высокому росту.
– Извините, Сауле, мы больше не будем!
– растянул я улыбку на все свои двадцать девять зубов, уцелевшие после обожаемых в детстве ирисок "Кис-кис".
– У нас с ребятами была очень трудная ночь, вот мы и не сдержались.
Медсестра недоверчиво осмотрела нашу компанию. Выглядели мы, конечно... Я с красными, как у кролика глазами и помятой от недосыпа физией. Олежка с разбитой в драке с колумбийцами бровью и синяком на весь левый глаз. Ну и Сашка в бинтах. С благоговейно офигевшей мордой и отпавшей челюстью. Не хихикнуть, глядя на него, было невозможно, а вслед за нами прыснула и девушка. Но тут же напустила на себя серьёзный вид и скомандовала:
– Освободите палату! Как видите, ваш друг чувствует себя хорошо, и вернётся к вам уже через несколько дней. А вы, Онищенко, лягте на живот и приспустите штаны: я вам укол сделаю.
– А ничё тёлка!
– прокомментировал Олег, когда мы уже подходили к машине.
– Жаль, происхождение у неё подгуляло: маловато в ней европейской крови...
– Дурак ты, Чивилёв!
– не удержался я, но, к моему удивлению, Олег не стал возмущаться, а задумался о чём-то своём.
Территория Ордена, Порто-Франко, 19 год, 2 месяц, 14 день, вторник, 21:45
О
Парень попросил высадить его не возле своего, а у соседнего дома, в приоткрытом окошке второго этажа которого, пользуясь прекратившимся дождём, маячила девица арабского вида, но одетая по-европейски. Лет, пожалуй, двадцати трёх.
– Коль, ты только Сашке ничего не рассказывай. Видел же, как он бурно реагирует на эти долбанные расовые вопросы. В общем... снюхался я тут с одной... Да вон она сидит...
– кивнул он на окошко.
– Ты не смотри, что она так выглядит. Она - наша, белгородская. Мать с арабом путалась, когда в институте училась. А Танька сюда перебралась, после того, как их предприятие бизнесуки перепрофилировали. Должна была в Демидовск ехать. Она сварщица на станках точечной сварки, её туда на механический завод пригласили, да из-за реакции на прививки опоздала на последний конвой. Теперь вот не знаю, что делать: с одной стороны, и Танька нравится, а с другой - мы же с Сашкой благородное дело затеяли, целое государство построить хотим.
Господи, когда же у этих великовозрастных детишек мозги на место встанут?!
– В общем, мы с Сашкой узнавали. Тут вроде как под Украину планировались окрестности Новой Одессы, да что-то там не срослось. Новая Одесса, как ты знаешь, теперь под москалями. Но люди-то там остались те же, что и заселялись! Вот мы и хотим попробовать там нашу Украинскую Самостийную Соборную Державу создать. Я думаю, не получилось у первых переселенцев только потому, что у них правильной идеологии не было. И стоит людям её дать, как всё само собой решится: и народ за нами потянется, и умные, честные лидеры для управления массами найдутся.
Ну, да. Потянется. С котелками и чайниками...
– Олег, а тебе нужна такая идеология, ради которой тебе придётся расстаться с человеком, который, как ты говоришь, тебе нравится?
– Ну-у-у... У нас же с Танюхой ещё ничего не решено. Да и поехать вместе у нас всё равно не получится. Мы с Сашкой - революционеры, борцы, перекати-поле. А она - такая домашняя. Не для неё это всё. И от контракта она отказаться не может, поскольку ей надо подъёмные отработать. А я - среди москалей в тоталитарном Протекторате Русской Армии вряд ли смогу жить. Может, отработает она положенный срок на своём заводе и ко мне в УССД приедет?
– А не боишься её упустить, пока будешь государства строить да революции организовывать?
– Боюсь. А что делать-то?
– Это уж тебе, парень, решать, что делать. Иди, давай, а то девчонка скоро мне в лобовом стекле, тебя высматривая, дыры взглядами прожжёт.
И действительно, не успел Олег выйти из машины, как окно опустело, а спустя минуту девушка вылетела из подъезда.
"Отъезжай, отъезжай!", - нетерпеливо махнул мне рукой парень, и я не стал далее смущать парочку своим присутствием.