Точка после «ять»
Шрифт:
Где-то за стенкой звенели вилки и бокалы, пиликала скрипка, кто-то смеялся. Но все звуки вязли в тишине, повисшей над нашим столом. Мы с князем с минуту сидели и смотрели друг на друга. Третий же наш компаньон все больше глядел в свою папку, которую он теперь разложил на скатерти.
Князь, покрутив ус, снисходительно улыбнулся.
– Видите ли, молодой человек, – обратился он ко мне, – есть вещи, которые мне положено знать по долгу службы. Поэтому с вашей жалобой я вчера ознакомился самолично. Позволю себе заметить, что у вас незаурядная фантазия! Удивительные измышления! Я даже разозлился поначалу… Вы, юноша, кажется, сами не поняли,
– У меня есть документы, которые подтвердят правоту моих слов, – перебил я князя, стараясь говорить как можно тверже.
– Документы? – мой собеседник чуть повысил голос. – А само завещание, оглашенное прилюдно в зале суда, вам уже не документ? Подумайте, вы затеете бурю в стакане воды, но лучше никому не станет. Так я подумал тогда, прочитав вашу бумагу, так же я думаю и теперь. Однако, – тон князя смягчился, – поразмыслив некоторое время, я решил, что в чем-то вы правы. Купец Савельев столь большое значение придавал своим деловым связям, что семья невольно оказалась отодвинутой на второй план. И с моей стороны было бы несправедливым не учесть эту нелепую оплошность. Я не сторонник судов и разбирательств: на все это уходит немало денег, страдает репутация всех участников, все это сильно сказывается на делах и на здоровье. В наш век уже пора научиться договариваться. Вы со мной согласны?
Я кивнул, так и не понимая, к чему он клонит.
Князь продолжил:
– Поэтому я решил встретиться со всеми родственниками и раз и навсегда решить наши недоразумения. Конечно, я из принципа не стану нарушать волю завещателя. Я щепетилен в таких вопросах. К тому же я, как и ранее, продолжаю считать завещание вашего дядюшки подлинным. Оно, без всяких сомнений, и есть подлинное! Никто из хорошо знавших его людей не сможет отрицать, что деловая хватка у него была на высоте, а деловые интересы значили намного больше, чем все остальное. Однако я все же предлагаю всем родственникам и вероятным наследникам вашего дяди встретиться и решить, какое возмещение сможет удовлетворить осиротевших членов его семейства. Это будет справедливо, не правда ли? – и он, улыбнувшись, развел руками.
Я снова неуверенно кивнул.
Где-то за стенкой задребезжала гитара, и надтреснутый голос затянул цыганский романс.
– В случае, если мы не придем к какому-либо соглашению, – заключил князь, – то вашей жалобе будет дан дальнейший ход, так что вы ничего не теряете, разве что немного времени. Но в случае, если мы договоримся, то от этого выиграют все.
Я был очень удивлен.
Неужели вместо долгих судебных мытарств можно так легко все устроить? Конечно, князь не предложит больших отступных, но уж торговаться-то мы умеем! Неужели он испугался? Хотя ради сохранения репутации пойти на переговоры – довольно здравая мысль… Гм, надо, пожалуй, согласиться, а потом повторно написать матушке и подробно обсудить все с Аглаей. Теперь я ни на секунду не сомневался в том, что правильно поступил, подав жалобу. Что ж, ваше сиятельство, вы оказались довольно сговорчивы, и это неплохо!
– Я на всякий случай распорядился подготовить необходимые документы, – сказал князь. – Мэтр Алекс, мой поверенный, – он кивнул на своего спутника, – сейчас вам их покажет. С жалобами, Михаил Иванович, надо всегда обращаться аккуратно. Так что, любезный мой оппонент, предлагаю вам прочитать вот эту бумагу.
Поверенный князя протянул мне исписанный лист. В нем содержалось составленное от моего имени заявление: рассмотрение жалобы приостановить по причине того, что участники спора решили вести переговоры, дабы договориться полюбовно. В случае, если примирения не произойдет, жалоба будет подана вторично, и лишь тогда ее рассмотрит суд.
Я поднес документ к пламени свечи, стоявшей в низеньком подсвечнике на середине стола, и прочитал его два раза от начала до конца, старательно выискивая возможные подвохи. Все было изложено предельно логично, последовательно и лаконично.
Я взял у мэтра Алекса перо и подписал бумагу.
– Хорошо! Вы приняли разумное решение, – сказал князь. – Вот только… Давайте, Михаил Иванович, уладим еще одну тонкость. Вы заявляете, что ваше обвинение якобы основано на неких фактах. Я согласен идти с вами на переговоры. Но было бы нелепо вести переговоры, не зная, на чем основаны обвинения противной стороны. Вы не находите?
Я замялся. Князь явно хотел, чтобы я раскрыл ему свои карты. С другой стороны, его требование выглядело вполне уместным.
Помешкав секунду-другую, я все-таки решился и полез во внутренний карман сюртука. На скатерть веером легли несколько векселей. Сверху с видом карточного игрока, сорвавшего банк, я положил втрое сложенный лист завещания и развернул его. Гербовая бумага с изящными строчками из витиеватых букв, зашелестев у меня под пальцами, легла на стол приговором для князя и его семейства.
– Должен сказать вам, что это довольно опрометчиво с вашей стороны – носить такие бумаги при себе, – промолвил мой собеседник. – И все же сегодня это оказалось весьма кстати. Это значит, что мы не будем тратить наше время на еще одну, лишнюю, встречу. Извините, но я до крайности дорожу своим временем.
Князь коснулся пальцами угла завещания и придвинул его к себе:
– Гм, любопытно… Позвольте спросить, где вы это нашли?
– Не думаю, ваша сиятельство, что вам нужно это знать, – нарочито холодно ответил я.
– А я думал, что мое предложение сделает вас чуть любезнее… – и князь с безучастным видом отодвинул от себя бумаги.
Я воспользовался этим и быстро спрятал документы в карман.
Князь усмехнулся и повернулся к своему спутнику:
– Мэтр Алекс, вам необходимо составить дополнительное соглашение о том, что по завершении нашего спора все документы и обязательства, подписанные моим отцом, перейдут ко мне.
Поверенный молча кивнул.
– Ну, что ж, – сказал мне князь. – Я буду рад получить обратно эти давно утерянные векселя. Вы же, равно как и другие ваши родственники, получите отступные. Я прошу вас составить подробный список всех, кто имеет претензии к тексту завещания в том виде, в каком оно прозвучало на сороковой день после смерти вашего дядюшки.
Принесли вино. Темно-малиновый напиток блестел сквозь мутное стекло в подслеповатом свете свечи. Мэтр, вскочив со стула, перехватил у полового поднос с бутылкой и тремя высокими хрустальными бокалами.
– О, мэтр Алекс прекрасно знает, как надо подавать вино! В Москве это делают в совершенно дурном вкусе. В Древнем Риме, любезный Михаил Иванович, бытовал прекрасный обычай: в чашу, заполненную на две трети великолепным вином, добавляли чистейшую родниковую воду. Вино от этого становилось на вкус гораздо лучше. Я проверил этот старинный рецепт и теперь не признаю иного способа обращения с этим восхитительным солнечным напитком. Это прекрасно! Приглашаю вас лично убедиться в этом!