Точка взрыва. Россия, Кавказ и Ближний Восток
Шрифт:
Поддержанный США и (более всего ради переноса конфликтной активности подалее от своих границ) Израилем независимый Курдистан извне и изнутри резко ослабляет Турцию и ставит её перед выбором: рискованная борьба против курдов в Турции и вне её или отступление перед ними в Турции и рядом. Перспектива первого сценария повлечёт за собой травматический для «нео-османской» государственности взрыв, перспектива второго — «эффект домино», столь же травматический для нео-османизма. Массированный приход американских корпораций в экономику независимого Курдистана делает обязательным предоставление ему гарантированного вплоть до экстерриториальности внешнеэкономического коридора: через Турцию или через Сирию, примерно так, как сейчас он действует из Каспия в Турцию, де-факто экстерриториальный для Баку, Тбилиси и угроз Степанакерта и Еревана. И без того перегруженные конфликтами страны региона (даже при том, что первой независимость Иракского Курдистана признает, например, Грузия) психологически не готовы к реальности Курдистана. К уважению его законных прав — ещё меньше. Мир уже крепко забыл недавний ландшафт региона, просто разделённый между Российской империей — Османской империей — Персией или СССР — Турцией — Ираном. На их стыке, по мере отступления России и Турции и по мере роста анекдотичности проекта «евроинтеграции», множится число новых государств, почти последним из коих является государство курдов. Ко всё более легитимному фрагментированию Закавказья в лице Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха на политической карте пространства появляется «джокер» Курдистана, вокруг которого США впору строить новую «Малую Антанту» своих закавказских протекторатов.
Курдистан неизбежно открывает дополнительный к азербайджанскому фронт против Ирана. И делает уже излишними размышления о том, с каких позиций Израилю удобней атаковать ядерные объекты Ирана. Он делает реальным ещё один (кроме «Южного Азербайджана») casus be Lii — для Ирана, сколь бы ни были велики для него её издержки. Стать союзником Ирана Курдистан не сможет, перестать быть союзником США и Израиля — тоже, возможности эксплуатации курдской элитой «русского» исторического следа в интересах посредничества России в его отношениях с Ираном — невелики и почти исчерпываются традиционно политически пассивными редкими коммерческими сделками. При почти исключительно информационных вояжах русской дипломатии в Курдистан, без езидско-кавказского хора за спиной, не советскую же поддержку освободительной борьбе курдов против Турции Москва может тут, в самом деле, напоминать… Не советский же «красный Гилян» и коммунистическое подполье в Иране 1920–1940-х, не широко рекламируемые ныне из Азербайджана претензии сталинских азербайджанских властей на Южный Азербайджан в Иране?
Курдистан, особенно при идущем быстром ослаблении внутрирегиональных границ между Азербайджаном, Грузией и Турцией, станет конечным южным пределом Закавказья, куда переместится часть «избыточной» деловой активности из Баку и Тбилиси, и почти замкнёт кольцо недружественной активности вокруг Армении, оставляя ей простой выбор между дальнейшим таможеннокоммуникационным поглощением со стороны Грузии в некое подобие закавказского Бенилюкса — и… ещё более грубым экономическим аншлюсом со стороны Грузии. Геополитическое ослабление Армении и появление на государственной сцене ещё одного исторически не примирённого участника геноцида армян в Османской империи 1915 года — курдов — объективно вновь выводит на первый план армянской политики уже не проблему свершившегося выбора между системами гарантий: от военных в ОДКБ — к политическим в НАТО и США, — а непропорционально значимую (по сравнению с демографическим весом) проблему контроля над Нагорным Карабахом.
2. Нерешённость и нерешаемость при настоящих условиях проблемы независимости Нагорного Карабаха делает его объектом отдельного политического сценария, при котором повязанность Азербайджана с антииранскими усилиями США и Израиля (включая сталинский по сути проект «Южного Азербайджана») и обострение этих усилий в связи с Курдистаном — более чем когда бы то ни было в последние годы нейтрализует военную активность Баку в отношении Карабаха. А новое пристрастие США к истреблению светских диктатур на пути к торжеству радикального исламизма — нейтрализует суверенитет президента Алиева.
Экстрадиция из Венгрии в Азербайджан азербайджанского офицера, осуждённого на пожизненное заключение за убийство на курсах НАТО своего заведомо беспомощного (спящего) армянского коллегу — убийство по мотивам острой этнической ненависти, — и его помилование президентом и награждение в Азербайджане именно за это убийство — такова новая реальность, не только подтверждающая крайнюю, истребительную грань урегулирования карабахского конфликта, но и циничное бесчувствие Венгрии, члена ЕС и НАТО, к ценности межэтнических отношений там, где ЕС и НАТО безапелляционно утверждают свою евроатлантическую перспективу, а Баку и Ереван безропотно ей присягают. Политический взрыв вокруг этой скандальной экстрадиции ясно и просто указывает на поистине кровавое море, которое шевелится в Закавказье под евроатлантической демагогией.
Протекторат США над Нагорным Карабахом имеет своей целью сотворить в Закавказье ещё один «непотопляемый авианосец», ликвидировать историческое присутствие России в Карабахе, гораздо более давнее, нежели чем в Армении, гарантировать стабильность своего ключевого присутствия в регионе, независимо от переворотов в Баку, Тбилиси и Ереване. На краю вызываемого хаоса в Иране и далее на Восток — везде. Для нового американского — принципиально фрагментированного — «Большого Ближнего Востока» потенциальная неравная и динамическая «ось» Курдистан — Карабах технологически легко представима, особенно если учесть, что в море будущих событий именно Курдистан и Карабах занимают два фланга борьбы и два прикрытия энергетических коммуникаций на Запад.
На север от Закавказья также ожидается море конфликтных событий, узлами в которых окажется столь давно и часто вспоминаемая в Азербайджане ради аналогии с Карабахом и ради «сдерживания» российских симпатий к Карабаху потенциально сепаратистская Казань. Конспирологам даже покажется, что вовсе не случайно — вдали от своих обычных путей — Казань посетила государственный секретарь США Хиллари Клинтон.
3. Обанкротившийся как бездотационный субъект федерации Татарстан действительно ранее других «титульных» национальных регионов России поставил вопрос о своей фактической независимости и с большой неохотой отказался от её атрибутов. Одним из способов финансовой поддержки Татарстана стал проект «политических инвестиций» в республику в связи со всемирной Универсиадой 2013 года. Этноязыковой раскол между этнократическими претензиями кланово-бюрократической монополии и многонациональным населением республики, естественным образом выбравший своим консолидирующим фундаментом русский язык, стал очевидной реальностью даже на фоне современной национальной политики в России. Той самой национальной политики, что какое бы то ни было перспективное развитие многонациональной государственности подменило бюрократическими сделками с этническими и «титульными» кланами, до сих пор заменяя кричащую потребность в «национальном Госплане» недееспособными комиссиями с участием такого крайне дееспособного и эффективного в роли «десталинизатора», ведущего свою «гражданскую войну», как Сванидзе. Действительно: не разжечь ли ещё «десталинизацию» в национальном вопросе, столь преждевременно локализованную в Пригородном районе?
Этноязыковой раскол, растущий из этнократических кабинетов в Казани и многолетних заигрываний этнократов с местными шовинистами, ведущими свою борьбу против «русской оккупации», трагически, всегда не вовремя, но несомненно логически выразился в последнее время в актах террора, за которыми с не меньшей очевидностью встаёт суровая реальность масштабного террористического подполья в Поволжье, в Казани уже открыто выступающего под лозунгами «исламизма». Степень исключительной агрессивности этого подполья видна уже из того, что его первыми известными жертвами стали лидеры мусульманской общины Татарстана. Универсиада в Казани 2013 года станет целью этого подполья, истреблению которого слишком долго препятствовала его «духовная» связь с местными шовинистами. Быстрейшему истреблению которого теперь препятствует крупнейший за последние годы общественно-конфессиональный кризис в России, когда инструментальной мишенью политических переворотов стала Русская Православная Церковь.
Нет теперь для государственных интересов России и независимого российского политического класса, на который привычно надеется народное большинство как на гаранта межнационального и межконфессионального мира в стране, способного поддерживать образ России как острова (остова!) имперской интернациональной стабильности — на пути приближающихся с юга фронтов межнациональной и межконфессиональной резни. Именно поэтому лето 2012 года для политического класса России стало временем обсуждения не действительно критически важных для перспектив экономики и государственности России «арабских революций», проблем реконфигурации системы безопасности в Средней Азии под США, практических последствий вступления России в ВТО, практики евразийского Таможенного союза, тупика либеральной пенсионной системы, бюджетно-финансового краха Европейского союза и т. д., а временем медийно-символического, то есть манипулятивного, доминирования антицерковной акции Pussy Riot, о которой — почти единственной в отношении текущих проблем России и российских интересов! — хором и с поучениями в адрес России отозвались президент США, канцлер Германии и даже МИД Латвии. Вот какой симулякр и фальсификат, а вовсе не Сирия, не новый Афганистан, не собственная пенсионная старость, стали в центр борьбы российского политического класса, прекратив его политически независимое и национальное существование.
Поддержанная медийно-политическим либерально-бюрокра-тическим меньшинством против социал-консервативного большинства, порнографическая группа Pussy Riot легитимировала религиозную рознь как инструмент достижения общественно-политических целей. Какой логике государственной жизни и права будет теперь соответствовать борьба Москвы против разжигания межнациональной и межконфессиональной розни не только на Северном Кавказе или в Поволжье, но и хотя бы против ксенофобии в мегаполисах, в которой надэтнично объединяются «тутейшие» против «пришлых», а власть обычно встаёт на сторону защитников местных, традиционных, обыденных ценностей, привычно требуя себе новых полномочий для борьбы с незаконной миграцией. Политический успех дела Pussy Riot показал, что теперь в метрополии нет общих надконфессиональных ценностей, а Русская Православная Церковь, в силу вменяемой её «симфонии» с политической и государственной властью, разрушаемая вместе с этой властью, — «первая среди незащищаемых медиа», в то время как не менее лояльные к власти другие традиционные российские конфессии (ислам, иудаизм, буддизм, с недавних пор — старообрядчество) очевидно пользуются большей защитой власти и солидарного с ней в этом политикомедийного меньшинства. В такой ситуации нет формальной логики, нет церковного равенства, нет главного — борьбы за религиозную свободу и свободу совести.