Точка
Шрифт:
–Я не очень понимаю, Лиззи, что тебе такое показалось. Может, ты удивлена тем, что…
–Нет, Билл, – резко перебила его Лиза, – Нет. Удивлена я была тогда, когда мой милый муж явился ко мне в Нетанью с воплями: наконец-то я тебя нашел, Мэг! И на мой ответ, что я не Мэг, досадливо махнул рукой и ответил: да знаю, знаю, Лиза, отвыкнуть трудно просто. Отвыкнуть! Вот в этот момент я просто сильно удивилась. А надо было не удивляться, а стиснуть его горло, и давить, пока он не выложит все до донышка!!! И тогда бы вся моя жизнь не была бы похожа на этот вечный изломанный кошмар–вопрос: что такого я могла сделать для этого абсолютно незнакомого для меня человека? Где и когда мы встречались, и что вообще между нами могло быть общего? На каком именно изломе судеб мы могли, черт его дери, пересечься?! И какая я ему к чертям собачьим Мэг?!
Она замолчала. Тяжелые медленные вдохи и выдохи подкидывали ярко-желтый локон на виске.
–Так что сейчас я уже не удивлена. – Намного тише, медленнее, но еще жестче выговорила она. – Я обезумела. Я в истерике. И если на сей раз я не получу ответы на свои вопросы, кто-нибудь умрет.
–Боюсь предположить, кто именно, – дернул щекой Билл, хотя судя по его позе, смешно ему не было.
Лиза молчала. Она смотрела на кончик перчатки, натянутой на протез правой руки Смита. Он проследил ее взгляд и положил сверху левую руку.
–Он никогда меня не любил, да? – неожиданно жалобно протянула она.
–Он всегда любил тебя.
–Нет. Не любил.
–Ты ошибаешься, Лиззи, – мягко возразил Билл.
–Не ошибаюсь я… – Она помолчала, словно вспоминая что-то важное, потом резко мотнула головой, отгоняя остатки сомнений. – Я любила его, всегда. Как только впервые увидела… Мы были женаты почти 10 лет, а ушел он впервые уже через год. Помнишь, что он мне сказал? Сказал, что нельзя жить с женщиной только из чувства долга или вины. Прокричал это мне в лицо несколько раз. А потом добавил: «Ты не та, не та!» А я осталась. Думать осталась: чем же он передо мной виноват? Что он мне такое должен? И что это за «не та». – Она с нехорошей усмешкой посмотрела на Смита, призывая его оценить ситуацию. – А через неделю он пришел обратно, пьяный и мятый. Плакал, говорил, что не имеет права уйти. Что я такое сделала для него, а он, подлец, меня бросает. Он потом заснул, а я сидела рядом и физически ощущала свое сумасшествие. Оно накрывало меня, как туча. Уже сама не знала, та я или нет, – хмыкнула Лиз. – Стала подозрительной. Рылась у него в вещах, в контактах, устраивала просветительно-душещипательные беседы, требовала признаний. Мол, в чем виноват? А он уходил, на месяц, однажды на полгода. Кричал, что не может это терпеть, что чувство вины разрушительно… И всегда возвращался. И ничего не пояснял. И ты тоже ничего не пояснял. А я ходила к психологам, семейным, личным. В группы на терапию. Посетила экстрасенсов и ясновидящую. Пользы – ноль. И так 10 лет. Даже больше. Почти с первого нашего дня знакомства сплошная истерика, и моя, и его. Смотрел на меня порой, как будто пытался разглядеть что-то одному ему известное, и не мог. Орал, бесился. Почти ненавидел. А в результате все-таки ушел. Смог таки. – Она замолчала, глядя в окно. На улице было пусто, ни одного человека. – Последнее время мы и так почти не разговаривали. – проговорила она, все также отвернувшись к окну. – Его ничего не интересовало, кроме этого его, «Франкенштейна». Ты знаешь про него что-то? – Она вопросительно посмотрела Биллу в глаза.
–Понятия не имею. А ты?
– Врешь опять,– констатировала Лиза. – Знаю, что это что-то летающее. Вернее, он хотел, что бы оно как-то особенно летало, а не получалось. Подробностей я не знаю, он со мной не обсуждал. Так и жили: он в своих шаттлах и катапультах, а я в натальных картах. Но все равно не продержались…
Она снова замолчала. Ей казалось, что она говорит сама с собой, пытаясь в очередной раз понять, что же она упустила.
– Развелись, только мне легче не стало. – продолжила она тихо. – Я начала думать, может, проспала чего? В моем собственном прошлом могли таиться черные, неведомые мне провалы или тайны…
А потом он разбился. Разбился на испытаниях своего же собственного произведения! Почему-то решил, что он пилот. Я до сих пор не понимаю, как такое было возможно, кто разрешил ему лететь?! Мы уже несколько лет не были женаты, но я… Я не знаю, как я это пережила, Билл. Теперь он действительно ушел от меня, окончательно. Только вот дело в том, что он ушел, а я – то осталась. – В голосе Лиз отчетливо слышны были слезы, но Билл по-прежнему сидел молча, глядя в чай.
– Осталась вместе со всем, что он оставил мне в наследство, – продолжала она, кусая губы. – Уж лучше бы он оставил миллионные кредиты, чем эту неизвестность и пустоту. Понимаешь? Пустота в моей жизни, душе, будущем, даже прошлом. И не к кому уже было приставать с вопросами, и даже некого винить.
Она залпом допила остывший кофе. Билл сидел, не шевелясь и не говоря ни слова. Он знал все, о чем она рассказывала. Но ни разу еще не слышал этого рассказа от самой Лизы. Он всегда избегал именно этих подробностей и всегда был уверен, что рано или поздно они его догонят.
–Я продолжала размышлять, – снова заговорила Малкин. – И тут мне пришла очередная светлая мысль: может, это что-то связанное с его детством? Может, нас перепутали при рождении?.. Может, он вырос вместо меня в богатой семье? Я когда-то любила романы. Это был новый виток безумия. И я наняла детектива.
Она сверкнула глазами, пытаясь понять, какое впечатление произвела на Билла. Тот хранил непроницаемый вид.
–Очень хороший профи, надо сказать. – продолжила Лиз, глядя на Смита в упор, – Знаешь, что он мне сообщил? Он раскопал его биографию на 30 лет назад. С учетом того, что я с ним знакома 28 из этих 30и, сильно он меня не побаловал. То есть подтвержденные фактами сведения об этом человеке были датированы всего двумя годами ранее нашей с ним встречи. В его файле были все необходимые для идентификации личности подробности, а на деле – липа. Все сфальсифицировано. Ни матери, ни отца. Ни где родился, ни где учился – ничего не подтверждается. А он точно где-то учился, кстати. Его знаниям можно было искренне позавидовать, уж поверь мне.
Конец ознакомительного фрагмента.