Точку поставит пуля
Шрифт:
— Жена убитого Али Шарифа что-нибудь говорит?
— Ничего не знает. Восточная жена. Муж — глава семьи! — Следователь несколько раз глубоко затянулся. — «Хозяин приехал…», «Хозяин поел питу…», «Хозяин вышел пройтись…», «Знакомых среди жителей Москвы не имел…»
— А что другие?
— То же. Впечатление такое, что всем им в посольстве дали команду молчать… «Ничего не знаем», «Своими планами ни с кем не делился…»
— Кто его обнаружил?
— Старший сын.
— Кого-нибудь видел?
— Кто-то уходил под арку в конце двора… Но кто,
— А что медики?
— В момент нанесения повреждений погибший был обращен лицом к нападавшему…
— Зацеп какой-то есть?
Следователь пожал плечами.
— Семья твердит о том, что он не говорил по-русски. А тут сосед дал показания: «Али позвонил какой-то человек. Говорили по-русски. Я ничего не понял…»
— Уточняли?
— Никто не разрешит! Тут сейчас все быстро сворачивается… Их разведка. Наша разведка. Высокая Политика!
— Когда был этот звонок? Сегодня?
— Так бывало не раз. Соседу я верю: русским убитый наверняка владел.
— У погибшего дипломатическая неприкосновенность?
— Нет. Привилегии и иммунитет в объеме, предусмотренном для административно-технических сотрудников.
— Кем же он работал?
— Шифровальщик…
«Убийцу не найдут… Ни той, ни другой стороне неинтересно копаться в чужом грязном белье!»
Следователь затушил сигарету — ему надо было бежать.
— Звонил тут один шутник… — Он бросил окурок в урну — не попал, с пола потянуло дымком. — Убитый будто бы держал связь со спекулянтами импортными платками и московскими уголовными группировками!
— А почему «шутник»?
— Назвался главой частной сыскной конторы! Не хочет быть обвиненным в недоносительстве…
— Совершенно точная информация!
— И за это партнеры будто бы с ним рассчитались! Представляете: шифровальщик, он же уголовник…
— Думаю, так оно и есть.
Игумнов бросил сигарету, простился. Он знал, что ему сейчас следует еще сделать.
Генерал Скубилин поднялся из-за стола, закрыл сейф. Пора было ехать. Замминистра Жернаков не тревожил уже больше часа — отошел ко сну. Телефон прозвенел негромко. «Внутренний…» В такой час позвонить могли только из гаража и снизу — с вахты. Скубилин снял трубку.
— Товарищ генерал… — Звонивший не извинился за поздний звонок. — Это Игумнов. С Павелецкого. Я тут в управлении. У меня дело. Могу зайти?
Скубилин помедлил. Звонок был дерзкий.
«Завтра любой, постовой начнет звонить! У него, видишь ли, дело! Это — как если бы я в ночное время напрямую звонил министру!»
Был самый момент одернуть, но любопытство пересилило.
— Ну что ж! Заходи, Игумнов, коль до завтра не ждется… — Он не скрыл сарказма.
Здание было пустынным. Игумнов, шагая через ступени, поднялся по лестнице. Свет в коридоре был выключен, только в приемной горел свет. Дверь была полуоткрыта. Там было тоже пусто. Вход в генеральский кабинет — похожий на шифоньер — не охранялся. Игумнов отворил первую дверцу, постучал и сразу толкнул вторую. Прямо напротив — в конце кабинета — сидел начальник
— Здравия желаю, товарищ генерал.
Скубилин молча кивнул, показал Игумнову на стул сбоку, у приставного стола; желание наказать наглеца, пока тот поднимался по лестнице, еще больше возросло. Их отношения были испорчены еще раньше — во время дела Гийо, арестованного директора вокзального ресторана.
— Слушаю тебя, капитан. Говори.
Игумнов коротко пересказал обстоятельства убийства в вагоне Москва — Бухара.
— …Перед убийством в вагон попросился парень в джинсовом костюме. Он помогал носить коробки с платками. После убийства — сразу исчез.
— Знаю не хуже тебя! Еще что?
— Это Пай-Пай. Поездной вор. К нам обратилась пожилая женщина, он совершил у нее в поезде кражу денег…
— Кража зарегистрирована?
— Нет.
— И ты говоришь об этом мне! Начальнику управления! Приказ министра знаешь, что тебе положено за это?
— Этот вор совершил также кражу у Больших Боссов… Вы о ней знаете!
— Ты о чем это?
Игумнов отбросил дипломатию:
— Мне нужны списки пассажиров!
Скубилин сразу сообразил, о чем речь.
— Списки пассажиров?
— Поезда Новосибирск — Москва. Вы лично их получили! — Игумнов не дал ему времени отказаться, иначе Скубилину пришлось бы признать, что он не только злоупотребил положением, но и солгал подчиненному. — Убийца ехал в десятом…
— Так…
Следовало признать: Скубилин — если требовали обстоятельства — умел и быстро перестраиваться. Борьба за существование в Системе научила многому.
— Объяснись, капитан…
Игумнов бросил на стол свой козырной туз.
— После убийства в вагоне Москва — Бухара во дворе своего дома зарезан иностранный дипломат… Шифровальщик посольства. Али Шариф. Иначе — Хабиби…
— И что?
— А то, что МУР или КГБ обратят внимание на то, что оба убитых связаны со спекуляцией импортными платками… Проводник вагона по приметам узнал Голубоглазого…
Скубилин был само внимание.
— С каким поездом ехал из Новосибирска Голубоглазый — известно! МУР или КГБ возьмут за хобот бригадира поезда Новосибирск — Москва, и он с ходу выложит про списки пассажиров, про то, кому он передал. Ну и остальное. Про кражу у большого начальства…
— Ничего я не знаю…
Скубилин все понял. Он поднял со стола одиноко лежащую скрепку, подержал, бросил на сукно стола.
— Какой тебе нужен вагон?
— Десятый, купейный.
Начальник управления открыл сейф. Списки находились в тонкой прозрачной папке. Скубилин вытащил нужные страницы, перенес на стол.
— Который тут?
— Восемнадцатое место…
Игумнов скользнул глазами по тетрадной — в клетку — странице. Этимология клички Пай-Пая лежала на поверхности: «Пай-кин… Па-вел… „Пай-Па…“ Хорошевское шоссе… дом… корпус… квартира…»