Точно продюсер! Алёна Михайлова и семейный альбом российского шоу-бизнеса
Шрифт:
«Алёна оказалась очень преданным, отзывчивым, активным человеком, – продолжает Васьков, – пыталась нам чем-то помогать. Посещала с подружками все наши концерты. Они любили хеви-метал, а его в Казани никто, кроме нас, и не играл. Город был довольно музыкальный, но, на мой взгляд, в нём доминировала джазовая тема.
Алёна же постепенно объединяла нас, „недобитых“ казанских рокеров. При университете, в котором Ленин учился, имелся концертный зал, и она там, фактически на чистом энтузиазме (скорее всего, ей ни хрена не платили), устраивала концерты разных групп. „Ангелов и демонов“ в том числе. Потом ещё и спонсоров находила, чтобы привозить московских артистов».
«Не скажу, что фанатела от „Ангелов и демонов“, – поясняет Михайлова, – но в какой-то момент почувствовала, что хочу продвигать эту группу. Собственно, это стало одним из мотивов моего переезда в Москву. Отправилась туда с мечтой сделать „Ангелов и демонов“ знаменитыми на весь мир».
«Ещё
«В тот период я собственноручно проклёпывала свою куртку и джинсы специальными болтами, изготовленными в расположенной возле дома ортопедической мастерской, – рассказывает Алёна. – Никакой рокерской одежды в магазинах ещё не продавали. Примерно в таком виде и институт окончила. Поскольку училась хорошо, меня оставили работать в вычислительном центре нашего же КАИ. При распределении я могла выбирать варианты трудоустройства. Побывав до этого на производственной практике, точно поняла, что на завод не пойду. А в вычислительном центре был плавающий график. Периодически появлялась возможность выходить в вечернюю смену, а днём заниматься другими делами, своим рок-клубом, которым я буквально жила. Однако я должна была отработать по профильному распределению три года. Как раз в это время казанский университет построил современный вместительный концертный зал – „УНИКС“. Тогда же, в 1991-м, возникла и одноимённая баскетбольная команда, теперь очень известная. Новый зал позиционировали как первую в Казани полноценную концертную площадку, качественно отличавшуюся от различных заводских актовых залов и ДК. При нём создали продюсерский центр. К моей радости и изумлению, те люди из городской администрации, что гонялись за мной из-за „черной“ афишной расклейки, предложили мою кандидатуру в качестве одного из руководителей этого центра. Они понимали мои менеджерские способности. Однако перейти из одной вузовской организации в другую тогда ещё было непросто. Оказаться в университетском продюсерском центре, который назвали „А + А“, я могла, лишь „открепившись“ из своего авиационного института. Для этого ездила в Москву, где решать бюрократические вопросы мне помогали, опять же, казанские чиновники.
В „А + А“ моими коллегами были Фарид Мухамедьяров, и сейчас организующий концерты в Казани, и Айдар, впоследствии ставший большой персоной, ведущим на популярном казанском „Бим-радио“. Нам приходилось заниматься совершенно разными вопросами. А я ещё вела в одиночку всю финансовую отчётность. В принципе, не особенно дружу с цифрами, но мышление у меня математическое. В нашем трио, видимо, только я могла что-то считать, поэтому бухгалтерию доверили мне. Таким маленьким составом мы проводили масштабные фестивали. Под недельный международный фест пантомимы, в котором и „Маски“ выступали, и „Лицедеи“, и звёзды из Польши, Болгарии, город бесплатно предоставлял нам главную сцену Татарского театра. Мы встречали сотни артистов, селили их в гостиницах, сопровождали на выступления. Потом с успехом сделали большой музыкальный конкурс, где собрали все наиболее интересные казанские рок- и поп-группы. Тогда я с Максом Швачко познакомилась. Он был солистом англоязычной группы „Росика“, занявшей на этом конкурсе первое место. Макс оказался выпускником мединститута, врачом-психиатром».
«В рок-клубе я познакомился с „Ангелами и демонами“ и ещё многими музыкантами, – рассказывает Швачко. – Там тусовались группы самых разных жанров – от рокабилли до хард-энд-хеви, – и все между собой общались, дружили. А Михайлова поддерживала эту атмосферу и периодически куда-то нас подключала. Приезжали в Казань какие-нибудь звёзды, а на разогрев в их концерте ставили две-три местные, рок-клубовские команды.
Алёна была кем-то вроде арт-директора, а выглядела как панкушка, в косухе. В тот период мы с ней ещё тесно не общались. Просто периодически пересекались на сейшенах или в клубе. Подружились, когда она в Москву приехала. Если есть дружба между мужчиной и женщиной – вот это она, наши с ней отношения».
Глава 2
«Отдел по борьбе с артистами»
Из той казанской рок-клубовской тусовки Швачко перебрался в Москву одним из первых. «В столицу меня в 1992-м вытащил саунд-продюсер Язнур Гарипов, приехавший туда чуть раньше, – говорит Макс. – Он устроил меня администратором к Маше Распутиной. Её тогдашний муж и директор Володя Ермаков как-то сказал мне: „Говорят, артистам стали давать бабки за альбомы“. В этот момент в России как раз приняли закон, по французской модели, об авторских и смежных правах. А Распутина записала новый альбом „Синий понедельничек“, который сводил Язнур. Володя предложил: „Можешь объехать с нашим альбомом все дистрибуторские
„Союз“ на том этапе имел несколько торговых „кустов“, где реализовывались аудиокассеты. У метро „Новослободская“, у „Таганской“… В каждом „кусте“ – по 5–6 палаток. А вдали от центра города, на улице Азовской, находился наш склад с большой комнатой, в которой стояли магнитофоны, синхронно записывавшие новые кассеты. Нажимаешь одну кнопку – пишется первая сторона сразу на сотне кассет. Затем оператор их переворачивал и писал вторую сторону.
Поначалу мы были только кассетной фирмой, но кассеты выпускали классные, заказывали их в Турции у компании RAКS. Перевозили грузовиками. В одной фуре 240 тысяч штук. Шёл такой заказ до Москвы две недели. Вокруг нас монстры действовали: „Мороз рекордс“, „Гала рекордс“… Они уже компакт-диски издавали, каталоги свои составляли. Серьезные ребята. А мы подписывали множество контрактов именно на кассетную дистрибуцию. Раздували свои склады и отличались от других тем, что очень серьёзно занимались рекламой. Первыми стали осваивать инфоспонсорство, договаривались с радиостанциями, газетами. А параллельно заключали контракты с артистами. Первый договор я подписал с Владимиром Кузьминым, на два альбома. Их, например, „Радио 101“ активно продвигало».
«Студия Союз» (часть концерна «Союз»), основанная в 1988 году, старейший и один из самых узнаваемых лейблов звукозаписи России. За десятилетия своего существования выпустил более 1200 наименований музыкальной продукции. Особую известность получили «союзовские» номерные сборники популярной музыки, издающиеся с 1991 года по настоящее время. В 1992 году у «Союза» уже появились своя тон-студия и фирменный магазин на Арбате. В концерне возникли дочерние лейблы – \ \\ «Инди Рекордс», «Электрик Рекордс», Metal, «Танцевальный рай» и другие.
«Студия Союз» первой в отечественном рекорд-бизнесе наладила разработку собственного дизайна обложек кассет и дисков, занялась выпуском CD (производство в Швеции) и DVD на российском рынке. Первым из отечественных рекорд-лейблов профессионально включилась в организацию концертов и продюсирование артистов.
«Постепенно приходило понимание того, что такое рекорд-лейбл, – продолжает Швачко. – Как-то мы с Беляковым приехали к владельцу Polygram Russia Борису Зосимову. В его офисе я увидел табличку A amp;R. Спрашиваю: это что? Зосимов пояснил: отдел артистов и репертуара. Ага, думаю, нам такой надо».
Макс, естественно, сразу вспомнил о своём казанском, школьном и рок-клубовском, окружении. В частности, о деятельной «панкушке» Алёне, чья продюсерская активность уже перерастала масштабы её родного города. «Наш центр „А + А“, наверное, раньше всех стал привозить в Казань новых российских поп-звезд, таких как Валерия или Леонид Агутин, – говорит Алёна. – Увидев по телевизору выступление Агутина на конкурсе в Юрмале, где он занял первое место, мы решили не просто позвать его к нам на одно выступление, а устроить ему тур по Татарстану: Казань, Набережные Челны, Нижнекамск… Когда Лёня приехал в Казань и мы познакомились, я ни с того ни с сего сказала: знаешь, скоро мы с тобой в Москве увидимся. Хотя никаких перспектив переезда в столицу у меня ещё не просматривалось. А несколько месяцев спустя Агутин появился со своим альбомом в московском офисе студии „Союз“, увидел там меня и чуть с ума не сошёл! Спросил: „Ты что, знала?“ Нет, говорю, не знала. Но так загадала.
Когда Макс Швачко волшебным образом оказался одним из руководителей „Союза“, ему понадобились там „свои люди“. Во время небольшого отпуска я приехала в столицу, и Макс предложил встретиться. Он с горящими глазами рассказал, как они в „Союзе“ сделали первую кассету с вкладышем – альбом Тани Булановой „Странная встреча“. Показал этот альбом, и его оформление меня потрясло. Макс объяснил, что намечается дичайший прорыв, теперь „Союз“ все кассетные альбомы будет выпускать в таком виде. Тут же предложил: „Не хочешь всё бросить в Казани и перейти к нам?“ А мне в Казани действительно становилось скучно. Про организацию концертов там я всё знала, закрывать финансовые отчёты – утомило… Жалела лишь о своём рок-клубе. Хотя уже не удавалось уделять ему достаточно внимания, им в большей степени занималась моя заместительница. Клуб потихоньку затухал. Да и времена изменились. Нужда в подобных местах исчезла.