Тогайский дракон
Шрифт:
Мистик кивнул. Девушка верхом на Крепыше поскакала туда, где на краю плато ее ждали Джуравиль и Каззира. Эльфы уже сидели верхом на драконе, принявшем естественный устрашающий вид.
— Я уж боялся, что нам придется лететь без тебя, — заметил Джуравиль, явно испытывая чувство огромного облегчения, увидев Бринн живой и невредимой.
— Такую возможность мне не хотелось бы упустить, — ответила она и забралась на спину дракона.
— Мы заметили все места, где установлены баллисты, — сообщила Каззира.
— Копья баллист — единственное, что может
— Мы сломим их волю, и Дариан падет, — уверенно заявила тогайранка.
Они взмыли вверх, высоко в темное небо, и спустя считанные мгновения вдали показались огни Дариана.
Бринн велела дракону обогнуть город с севера, уверенная, что взоры его жителей сейчас устремлены на юг.
Аграделеус поднялся еще выше, а потом камнем ринулся вниз. Поток воздуха от его мощных крыльев был настолько силен, что сбросил стражников со стены. Дракон полетел над городом. Вопреки наставлениям девушки он устремился прямо к одной из баллист и когтями буквально разорвал ее на части, докончив разрушение взмахами хвоста. И только после этого повернул туда, куда ему было приказано, без труда найдя главную цель, поскольку дарианский храм был самым высоким зданием в городе.
Зависнув на мгновение, он выпустил мощную струю пламени, поджигая деревянные перекрытия и балки.
Вскоре все здание запылало, охваченное огнем.
Внизу на улицах люди, крича от ужаса, метались в поисках укрытий. Аграделеус опустился на землю, дыхнул огнем вдоль центральной городской улицы, и стоящие по ее сторонам постройки в один миг вспыхнули, как сухая солома.
Бринн, Джуравиль и Каззира осыпали стрелами солдат, которые пытались подобраться к дракону с тыла.
— Хватит, Аграделеус! — закричала наконец тогайранка, но дракон, казалось, ничего не слышал — или же просто не обращал внимания на ее призывы.
Он носился над улицами, яростно взмахивая хвостом, когтистыми лапами хватая солдат и жарким дыханием испепеляя всякого, кто не успевал вовремя убраться с его пути.
Погибло множество солдат, но еще больше — мирных жителей… Понимая, что дракон вышел из повиновения, Бринн была в полном отчаянии, но все же не оставляла яростных попыток заставить Аграделеуса прекратить бойню.
Наконец он подчинился ее приказу, однако, пролетая над главными городскими воротами, все же не удержался и поджег их жарким дыханием.
Оставив позади бушующие пожары, Аграделеус не дал возможности всадникам спуститься на землю. Взмыв вверх, он выискивал в предгорье валун, который смог бы обхватить мощными когтистыми лапами. Найдя и подхватив его, дракон развернулся в сторону Дариана и понесся над ним, стараясь держаться повыше, где его не могли достать ни стрелы, ни выпущенные из баллист копья.
Он сбросил валун точно над пылающим дарианским храмом; огромный камень со свистом рассек воздух и упал, проломив крышу здания.
— Я могу делать это всю ночь! — хвастливо взревел Аграделеус.
Бринн сейчас хотела одного: снова
Аграделеус на этот раз повиновался, после чего с двумя всадниками на спине принялся летать к горам и обратно, таская валуны и сбрасывая их на обреченный Дариан.
Бринн возвращалась в лагерь тогайру с тяжелым сердцем, не в силах отрешиться от страшного зрелища гибели и разрушений, свидетельницей которых она только что стала. В особенности ее мучило воспоминание о нескольких бегущих к укрытию женщинах, которые не смогли достичь его и заживо сгорели в извергаемом из пасти дракона пламени.
Однако она была воином и поэтому не могла не признать, что сражение прошло точно так, как было спланировано. Больше тысячи бехренских солдат погибли в долине Мазур-Шинтон, и, без сомнения, многие наряду с мирными жителями нашли смерть в самом городе. От храма Дариана, объятого огнем, к утру наверняка останутся только угли.
В ее же отряде потери оказались не такими значительными: тогайранцы в полной мере смогли использовать все преимущества.
Теперь, как и предполагалось, они могли взять город.
Однако девушка была совершенно измучена, а угрызения совести и чувство вины лишь усугубляли ее состояние. Вернувшись в тогайский лагерь, она не произнесла ни слова, словно не слыша раздававшихся со всех сторон радостных возгласов. Бринн направилась к Астамиру, который все еще помогал ухаживать за ранеными — среди них были только тогайру, поскольку пленных ее люди не брали, — и почти упала в объятия друга.
Он притянул ее к себе, и Бринн спрятала лицо на груди мистика, не желая, чтобы окружающие видели слезы на ее глазах.
— Что я натворила! — прошептала тогайранка.
— Ты нанесла серьезный удар вашим угнетателям, весть о котором, подобно молнии, разнесется по всем степям и Бехрену, — мягко ответил он, — Ты дала тогайру шанс вновь обрести свободу, — Астамир отстранил от себя девушку и посмотрел ей в глаза. — Ты вселила в них надежду и дала мужество продолжать борьбу.
— Даже если всем им придется в этой борьбе погибнуть…
Мистик улыбнулся.
— Даже если всем им придется в этой борьбе погибнуть, — твердо повторил он, напоминая Бринн, что в мире есть вещи, за которые стоит расстаться с жизнью. — Что дальше?
— Утром мы сообщим бехренцам условия капитуляции, — ответила девушка.
— Ятол Гриаш отличается крайним упрямством.
— Тогда Дариан ожидает еще одна ужасная ночь — и разошедшийся не на шутку Дракон. Думаю, ятол должен это понимать, — сказала тогайранка.
В глазах ее больше не было слез, только решимость, столь мрачная и холодная, что по спине Астамира пробежала дрожь.
На следующее утро Бринн во главе войска подошла к стенам Дариана.
— Большая часть твоих солдат мертвы, ятол Гриаш, — крикнула она. — Высылай посланника для ведения переговоров, или от твоего города не останется камня на камне.