Тогда придите, и рассудим (Капитан Ульдемир - 2)
Шрифт:
Ехать пришлось еще около часа. Когда до дачи оставалось уже совсем немного, проехав первое кольцо замаскированных постов, Мин Алика остановила машину, вышла, сделала несколько шагов по траве. «Ну что же, – подумала она, – начинается настоящая работа. Жаль, что времени мало. Придется спешить. Но надо успеть. Прости, Мастер, если не все будет в твоих лучших традициях. Но я постараюсь. Напоследок».
– Вы как с ним, на «ты» или на «вы»? – спросил Форама.
– Мы здесь все на «ты», – ответил Лекона.
– Хорошо. Я готов.
– Давай.
– Почему ты считаешь вторую информацию правдивой?
– Почему ты считаешь вторую информацию правдивой? – точно, словно воспроизведя запись, повторил Лекона.
– Лекона!
– Что, малыш?
– С вами есть еще кто-то.
– Да, малыш. Но он не из наших.
– Я слышал его голос. Знакомый голос.
– Не может быть, малыш. Он тут впервые.
– Нашел. Это голос оттуда.
– Откуда?
– Оттуда, откуда эта информация.
Корнеты переглянулись.
– Ну да, малыш, так оно и есть, – сказал затем Хомура. – Наш гость оттуда.
– Я никогда не ошибаюсь. Лекона!
– Малыш?
– Я хочу разговаривать с ним.
– Мы так и задумали. Вернее, он будет говорить с нами, а мы, как всегда – с тобой.
– Нет. Я буду говорить с ним. Зачем мне дважды выслушивать один и тот же вопрос?
Корнеты снова глянули друг на друга.
– Однако, малыш… Он ведь не знает, какие вопросы можно задавать, а какие – нельзя.
– Это я знаю и сам. Или, может быть, ты знаешь лучше меня, Лекона?
– Нет, малыш, что ты, – примирительно сказал флаг-корнет. – Никто не может знать лучше тебя. Хорошо, говори с ним. Но мы останемся здесь, ладно?
– Конечно, Лекона. Вы и не имеете права уйти.
Лекона вздохнул, хмуро глянул на Фораму.
– Ладно, давайте. Говорите вот сюда. Хотя он все равно услышит…
– Здравствуй, малыш, – сказал Форама. – Ты не против, если я тоже буду называть тебя малышом?
– Все называют меня так. Называй и ты.
– Тогда ответь на вопрос, который ты уже слышал: почему ты считаешь мою информацию верной?
– Потому что она не противоречит никаким фактам, которые есть в моей памяти, и соответствует некоторым из них. Твоя информация объясняет, отчего взорвался институт, и второй тоже. Все другие причины я отбросил.
– И тебя не беспокоит, что моя информация не соответствует некоторым законам, правилам, которым до сих пор соответствовало все в природе?
– Нет. Всегда и все начинается с небольших расхождений. Потом они усиливаются. Старое отходит. Новое приходит.
– Согласен. Ты четко мыслишь, малыш. А почему ты считаешь верной другую информацию, первую?
– Потому что это Верхняя информация. Она не может быть неправильной.
– Это закон?
– Это закон.
– Но ведь мы только что решили, что законы могут меняться.
– У меня нет фактов неверности этого закона.
– Но, может быть, ты и нашел первый факт?
– Может быть.
– Тогда Верхней информации нельзя доверять безоговорочно?
– Да. Но это ничего не меняет.
– Почему же, малыш?
– Потому что достоверность Верхней информации может уменьшиться на одну десятую. Но и твою информацию я оценил в девять десятых истины. Они равны. И я не могу предпочесть ни одну из них.
– Да, – сказал Форама. – Сложное положение. Мы, люди, тоже нередко оказываемся перед такой дилеммой, когда логические размышления не могут подсказать правильное решение.
– Как же вы поступаете тогда? Отказываетесь от задачи?
– Нет, малыш. Мы все же решаем ее. Но уже не рассудком. Мы призываем на помощь чувство. И оно подсказывает, в какой стороне лежит истина.
– Чувство. Что это такое? У меня оно есть?
– У тебя его нет, малыш, – негромко произнес Лекона.
– Не может быть, – сказал малыш. – Все знают, и я сам знаю, что сделан так, что у меня есть все, что есть у людей, но во мне всего больше, и я пользуюсь им лучше, чем люди. Ты хочешь сказать, Лекона, что я в чем-то уступаю людям? Это противоречит всей моей информации. Я не согласен.
– Во всем, что касается разума, малыш, – вступил в разговор и Хомура, – ты, конечно, намного выше каждого из нас, да, наверное, и всех нас, вместе взятых. Но что касается чувства… Думаю, что тебя им просто не снабдили.
– Почему, Хомура?
– Да потому, что люди дали тебе все, что умели. А чувство… Мы просто не знаем, как его сконструировать.
– У вас оно есть – и вы не можете?
– Мы еще не так хорошо знаем самих себя, малыш.
– Все равно. Значит, меня обманули. Если то, что вы называете чувством, может помочь в решении сложной задачи, то вы были обязаны снабдить меня им. Но я так и не понимаю, что это такое и как оно может помочь. Возможно, это – подсчет вероятностей? Это я умею.
– Нет, малыш, – сказал Форама. – Я сейчас постараюсь тебе объяснить, а ты наверняка поймешь, ты же очень умен. Скажи: можешь ты определить свое состояние – то состояние, в котором находишься в каждую данную минуту?
– Конечно. Я саморегулируюсь, самонастраиваюсь, саморемонтируюсь, постоянно контролирую каждый свой элемент. Значит, я в любой момент знаю, в каком состоянии находится каждая моя часть, и следовательно – в каком состоянии весь я.
– То есть ты как бы видишь себя со стороны. И знаешь, что бывают состояния, когда у тебя все в порядке, а бывает и что-то не в порядке. И ты доволен или недоволен этим.
– Что значит – доволен?
– Это когда ты знаешь, что у тебя все в порядке и ты можешь делать все именно так, как надо. А недоволен – когда чего-то не можешь.