Тогда я иду к вам
Шрифт:
Его бригада почесала затылки и решила, что они не хуже Васи. И ушли в запойный обед, оставив открытыми пару люков и забыв при этом поставить ограждение.
И если трепетные прохожие, будучи в курсе, что в нашем мире многое держится на Васях, внимательно смотрели под ноги, то я, вкусившая настоящей свободы, смотрела только вперед.
В светлое будущее.
А оказалась в темном настоящем.
И последние две мысли, которые промелькнули у меня, когда я падала в канализационный люк, были о том, что юбка все-таки оказалась не достаточно
А я, судя по всему, оказалась девочкой неприличной.
И сознание померкло.
Глава 2, из которой понятно, как я дошла до такой жизни
— Лику-уся…
Терпеть не могла, когда извращали мое имя, но Евгению Савченко я была готова позволить сделать не только это.
Вообще, все, что объединяло Евгения и «извращали» — даже если объединяло только в моей голове — я была готова не только позволить, но и потребовать.
Покусала губы, чтобы выглядели ярче — помада, конечно, давно была сожрана в столовой — и повернулась к Жене. Может, вот оно? Он наконец то бросил свой фан-клуб, состоящий из половозрелых девиц, мечтающих не о каких-то мифических принцах, а о нашем собственном, университетском, и обратил, наконец, внимание на скромную и красивую девушку самых честных правил?
Я мысленно пробежалась по своему внешнему виду. Ну, как его запомнила с утра. Платьице вроде ничего, прическу я крутила минут сорок на плойку, да и макияж с утра нанести успела. Значит, во всеоружии.
Я нежно — надеюсь — улыбнулась и подняла на него трепетные очи.
А Принц — красавчик блондин с репутацией повесы — чуть наклонился ко мне, почти касаясь персиковых щек, и, опаляя пламенным дыханием мгновенно заалевшее ушко произнес…
— Ты же одолжишь мне лекции?
Ты… мы… я…
Лекции…
Что?!
Я моргнула и чуть не поперхнулась.
Женя распрямился и одарил меня своей коронной улыбочкой, от которой девчачьи шпильки ломались только так.
То есть, пока я придумывала имена нашим детям, он просто прогуливал — а теперь хочет мои записи?! Да что он себе возомнил! Конечно, я не…
— К-конечно, — прошлепал язык-предатель.
Это я такое сказала?!
Так, рука, ты почему нырнула в сумку? За перцовым баллончиком, надеюсь? Куда вытащила тетрадку?! Стой. Стой кому говорят!
Но меня не слушались ни руки, ни тетрадки. Мозги тоже не слушались. Потому что все ушли в волосы, как ехидно говорила старшая сестра.
Брюнетка на всю голову.
Родственнички поголовно были смуглыми, темноволосыми и с голубыми глазами, потому мое блондинистое и кареглазое рождение восприняли примерно так, как могли воспринять появление негритенка в средней полосе. Даже моя мама смотрела на меня с определенной неуверенностью.
Пока в голове вставали образы близких мне людей — один страшнее другого — и укоризненно грозили мне пальцами, Женя уже
Едва удержалась, чтобы не показать им язык и постаралась мыслить здраво.
Почему он подошел именно ко мне? Ведь у нас есть Ленка, Алина. И Серега Тихорский со своим другом, которого я никак не могу запомнить — те тоже вечно сидят на первой парте. А Витек, этот тайный маньяк, который постоянно смотрит на меня глазами побитой собаки — почему бы у него не взять?
И тут я застыла. Даже булочка изо рта выпала и плюхнулась в остывший чай.
Ну конечно! Логично ведь!
Влюбился!
Сердце сладко замерло.
А сказать сразу не может — это чтобы не спугнуть.
Поэтому и нашел такой повод для того, чтобы подойти — наверняка переживает за меня, чтобы эти грымзы, что следят за каждым его шагом, не растерзали маленькую овечку.
Ах. Как это романтично!
Я счастливо улыбнулась и с долей жалости посмотрела на девчонок, щебечущих вокруг Принца. Они и не подозревали истинных причин его внимания, бедняжки. Все еще надеялись. Так что именам детей — зеленый свет.
Я ведь сразу поняла, что у нас все будет. Еще когда познакомилась с ним.
Точнее, с ним познакомилась моя юбка.
Как у моей обожаемой Бриджит Джонс. И пусть тетке было тридцать, она бы меня поняла.
Это чуть ли не первая неделя обучения была, и я приперлась — конечно же — в самой своей короткой юбке. Уже не помню почему, но, кажется, это была очередная нота протеста моим родственничкам. Как и универ.
Они все не могли поверить, что я сама — сама! — поступила на этот факультет. И ведь хватило проходных баллов.
— Анжелика — маркиза метрологов! — ржали они.
— Инженеров качества продукции, — бурчала я недовольно.
Недовольство мое тем было шире, что уже в первые дни я осознала, куда не следовало поступать блондинке самых гуманитарных параметров. Вот сюда и не следовало. Но признаваться в этом своей семейке — то есть расписаться в собственной глупости — я не собиралась.
И вознамерилась пусть и не понять ничего, но зубрить, зубрить, зубрить. Чтобы не вылететь.
А что из меня в итоге получится, было делом десятым.
В тот день я с тоской смотрела на расписание, не понимая даже половину слов, а потом медленно поковыляла в сторону нужной аудитории. Поковыляла потому, что туфли на мне были новые и жали безбожно. И вдруг дверь с противоположной стороны коридора открылась и появился ОН.
Божественный. Восхитительный. Настоящий принц, вокруг которого уже вились недопринцесски. С белокурыми локонами, обрамлявшими совершенное лицо.
Я приосанилась — мне ли не знать, что мужчины любят уверенных в себе? Расправила плечи, выкатила вперед грудь и пошла от бедра так, что только искры от каблуков не летели.