Тогда я иду к вам
Шрифт:
И сама не поняла как, но споткнулась и упала на колени.
А колени у меня были в колготках. Таких скользких и блестящих колготках с лайкрой.
И прям вот на этих коленях я, как Майкл Джексон, до него и докатилась по каменному полу.
И, видимо, моя юбка решила, что раз я Майкл Джексон, мне нет в ней нужды. И распалась точно по боковым швам.
Вот что бы вы сделали в этой ситуации?
Особенно когда поняли, что принц ласково улыбается, а окружившие его девушки — противно ржут?
Я, вспомнив целый год
Сколько нервных клеток погибло, когда я стряпала это лицо, никто не знает. Но ради поддержания репутации мне пришлось делать вид, что я совсем не интересуюсь принцем, еще несколько недель.
А к тому моменту, как я решила, что можно себе позволить снова влюбиться, он уже получил славу главного сердцееда и встречался с очаровательной рыжей и грудастой Настей.
Потом с черноволосой Никой.
Потом… Потом я не отслеживала. Задавила в себе все свои нежности и попыталась осмотреться. Ведь студенчество! Свобода! Молодость! Гормоны!
Но странно. Пусть у нас на факультете было поровну парней и девушек, но фактически посмотришь на этих парней — обнять и плакать. Может я и не была объективна — но какой может быть объектив, если именно здесь учился Женя Савченко?
Лучший на курсе, Мистер Университет, защитник баскетбольной команды…
Ах.
Так что пока мои сокурсницы встречались, влюблялись, расставались, мирились, я делала вид что жду трамвая, а по факту — ждала Женю. И дождалась.
Вышла из столовой улыбаясь во все свои многочисленные зубы.
Я — звезда!
Мир прекрасен!
Я чувствовала себя, как будто могу перевернуть Вселенную, как будто мне подчиняются все линии судеб, как будто я стала королевой в стране Грез…
Хрясь!
А-а-ааа!
Мамочки, как больно-то!
Я и не заметила, как врезалась в дверной косяк аудитории. Зашла, потирая шишку и злобно огрызнулась на бросившегося ко мне на помощь Витька.
Нет, меня не остановят какие-то двери и полоумные поклонники!
Вот так началась новая жизнь. В которой Принц подсаживался ко мне в кафе и брал лекции. В которой розовые облака попирали розовые слюни, а розовые очки не спадали с моего курносого носа. В которой розовая ручка писала на розовых листах лекции.
Я писала. Писала и отдавала. А в мечтах еще и отдавалась.
Но мои мечты так и оставались мечтами. Потому что принц был очень вежлив и лобызал только ручку.
Ах, он хочет сделать это в первую брачную ночь! — трепетало сердце.
— Ему плевать на тебя, — припечатывала сестра.
— Может все-таки в секретари? — доканывали родители.
А я продолжала строчить и мечтать. Вот только на зубрежку времени не оставалось. Оно уходило на мысли о свадебном платье и картинки
А то что мной не зазубрено…
Того не существовало. И я совершенно не учла, что на третьем курсе это обнаружится слишком легко. Потому однажды в шоке рассматривала результаты предварительных контрольных и списки кандидатов на «школу дурака».
Или дуры.
Я не просто была в конце — я была последней в списке!
И все потому что и правда не смогла ответить на вопросы, решить лабораторные и пройти тесты…
Была у нашего декана такая вот особенность. Гарри Поттера он очень любил. А может фильмы про американские колледжи. И начислял и убавлял баллы чуть ли не собственоручно за все хорошее — и плохое тоже. И выставлял на всеобщее обозрение. Ну а тех, кто по баллам оказывался дальше всех от первого места, сначала просто оставлял на дополнительных занятиях, в «школе дурака», как величали захламленную и никому не нужную аудиторию на краю Вселенной, где собирались хромые, косые, убогие лунатики.
И, судя по вывешенному списку, одна хорошенькая блондинка.
А из этой комнаты прямая дорога на отчисление… И не стоять мне в мантии ученого, не получать Нобелевской премии, не давать интервью в газету, о том что блондинки — тоже люди…
При мысли о последнем я взвыла.
Люди вокруг смеялись. И, кажется, показывали на меня пальцами. Может потому что надо мной загорелась огромна неоновая стрелка?!
Я побежала, размазывая тушь и сопли, не представляя даже, как теперь должна выбираться из этой ямы. В голове стучала лишь одна идея — надо сказать Женьке. И он что-нибудь придумает! Забьет дракона, то есть декана, и мне не придется ходить в ту страшную комнату…
Я неслась коридорами, надеясь найти пустую аудиторию, чтобы немного прийти в себя. И нашла. Не совсем пустую.
Из полуоткрытой двери доносились голоса, и несмотря на состояние аффекта, я распознала чьи и замерла с занесенной ногой.
— Меня бесит эта дура в розовом, с которой ты все время общаешься, — немного растянутые гласные и томный, низкий голос. Я знаю его, несмотря на то, что девушка учится в совершенно другой группе. Еще одна звезда нашего универа, из тех что умницы, красавицы и комсомолки, в том смысле, что дочки партийных работников.
Всегда мне не нравилась.
— Зато не приходится ходить на лекции и есть время на тебя. На нас, — с придыханием. И этот голос я тоже знала. — К тому же она так забавно вьется, как кучерявая собачонка, вокруг ног, нам с парнями есть хоть над чем поржать.
Поржать. Над кучерявой собачкой. Понятно.
И пусть у меня розовые затычки в ушах, я слишком хорошо понимаю, о ком они говорят.
— Ты должен быть осторожнее, а то я ревну-ую, — капризно продолжала будущая королева.
— Все, что хочешь дорогая, — звуки противных чмоков. — Мне не нужна эта перезревшая девстенница.