Тоха

Ad Валентина

Я знал, Нике нужно какое-то время чтобы заново научиться верить людям, не говоря уже о парнях. Я дал ей это время, да и себе тоже. Но это просто отсрочка, не более того. Я больше не трушу. Самое страшное это не успеть сказать, в этом я теперь уверен.

Иногда местные медсестры служили мне почтовыми голубями. На обычных тетрадных листах, без тупых плюшевых мишек и раздражающего розового, я писал Нике стихи. Если бы мне кто несколько месяцев назад сказал, что я променяю свой рэп на поэзию, я бы однозначно по этому поводу позагонялся, поржал. Но так подействовала на меня Ника. На уроках, в трамвае, в беседке, посреди ночи, слова сами складывались в строки самым странным образом рифмуясь и переплетаясь друг с другом. Первые пару писем она порвала не читая, как мне потом рассказывали. Только когда узнала, что их поставляет не «высокий брюнет с карими глазами», а далеко не брюнет, не имеющий ничего общего с карим цветом, она сменила гнев на милость.

***

– Это был ты?

Я впервые за долгое время

услышал самый нежный на свете голос. Это было неожиданно, но я едва сдерживал себя, что б от радости не наброситься на его обладательницу.

Это произошло в больнице. Ника уже передвигалась самостоятельно, хоть и с помощью кресла. Я в очередной раз стоял у ее палаты размышляя «быть или не быть», когда дверь распахнулась.

Она была еще прекраснее, чем я ее запомнил. Запах лета ворвался в больничные коридоры поглощая все на своем пути. В ее глазах я видел блеск, ее губы были такими же желанными для меня, как и в первую встречу. Все в ней было идеальным, кроме кресла. Нет, с точки зрения внешнего вида оно было нормальным, вот только одним своим присутствием напоминало мне о том, какой жестокой может быть любовь и какими скотами могут быть люди.

– Ты о чем?

– Ты знаешь о чем.

– Я много чего знаю.
– Ответ прозвучал слишком заносчиво и я тут же поспешил исправиться.
– В смысле, у меня в голове куча вариантов, не знаю, что именно тебя интересует.

Я спрятал руки в карманы и неловко переминался с ноги на ногу. От моей уверенности не осталось и следа. Рядом с Никой я превращался в робкого неуверенного в себе подростка. А еще этот ее пристальный взгляд…

– Это всегда был ты.
– Ника смотрела на меня снизу вверх, не отводя глаз. Она изучала мое лицо, оценивала мое поведение, пыталась разобраться в собственных ощущениях и самостоятельно отыскать ответы.
– Ты был тем парнем, который постелил мне мягчайшую постель из отходов. Ты был тем, кто провел в больнице первые сутки после моего в ней появления. Ты тот, кого мама сотни раз видела издалека в этих коридорах. Ты шлешь мне прекрасные стихи и…

На несколько секунд, может минут, Вероника замолчала. Она отвела от меня свои глаза и уставилась на собственные ноги. Было понятно, она пытается что-то либо вспомнить, либо сформулировать.

Я стоял не дыша. Я готов был слушать свою Златовласку час, два, десять, всю жизнь. В момент полного молчания я просто любовался ею представляя как помогу ей выбраться из этого кресла и мы рука об руку будем носиться по осеннему парку посыпая друг друга золотыми листьями.

– Самое первое стихотворение, которое я получила от Руслана, это тоже был ты. Можешь не отвечать, это не вопросы. Я сопоставила некоторые факты, кое-что разузнала, до чего-то додумалась. Руслан ведь никогда не был ни романтиком, ни поэтом, ни просто влюбленным в меня юношей. Он всегда был похотливым малолеткой и ничего больше. На вторую неделю после моего… гм-м, моего падения, ко мне в гости заходила Дина Шалева. Сначала я решила, что меня из вежливости решила проведать одноклассница, но оказалось что я ошиблась. Дина заглянула ко мне в качестве неоднократно бывшей девушки Руслана и многое расставила по местам. Знаешь, мне даже не было больно, может потому что сломанные ноги, рука и свернутая шея тогда болели сильнее. Кое-что от нее я и о тебе узнала. Например то, что ты больше не являешься товарищем Руслана. Сложив не такой уж и сложный пазл из многих факторов я поняла кем является мой ангел-хранитель, рыцарь и поэт. Но, знаешь, кое-что ты все же должен прояснить…

22

День, когда между мной и Златовлаской не осталось никаких недоговоренностей я запомню на всю жизнь.

Как она того и хотела, я откровенно признался ей во всем от начала до конца - «прояснил» ВСЁ и даже больше. Было страшно, но только первые несколько секунд. Настоящий мужчина не должен знать позорного чувства страха. Расположившись в больничном холле, заняв небольшой угловой диван у телевизора, впервые я раскрыл перед девушкой свою душу.

Я описал в подробностях первый день нашей встречи и в мельчайших деталях описал что на ней было одето. А еще я признался ей в том, что она «моя Златовласка», на что она отреагировала смущенной улыбкой. Она долго смеялась, когда я признался в том, что для меня она всегда пахнет солнцем и персиками. Я открыто рассказал о своих чувствах и страхах и миллион раз извинился за трусость, которая привела к столь плачевным последствиям. Я рассказал Златовласке, каким был раньше, и что нас связывало с Быковым. За то, что раньше я и сам был не намного лучше Быкова, я попросил у нее отдельное прощение. Она узнала что благодаря появлению, пусть совершенно неощутимому для нее, ее в моей жизни, она перевернула мой мир с ног на голову. Я рассказал про неудачную попытку забыться с помощью чужих объятий, но и об удачном результате - Боре с Наськой, не забыла упомянуть. От меня она узнала как я оказался в нужном месте в нужное время. Я не утаил от нее даже собственных переживаний и клятв на случай если… В общем, я вывернул собственную душу перед ней наизнанку. Я больше не боялся быть слабым и не сдерживал слезы, когда было совсем невмоготу. С каждым словом я чувствовал, как правда делает меня сильнее. Я перестал тащить на себе «крест» из недоговоренностей и страхов. Я освободился. Дышать вмиг стало легче.

– Знаешь, а ведь и ты мне с первого взгляда понравился больше, чем Руслан. Я была новенькой и, естественно, присматривалась ко всем и каждому. Я прекрасно заметила ваши оценивающие взгляды, когда впервые переступала порог школы. Я неоднократно тайком наблюдала за вашей троицей в школьных коридорах, столовой и во дворе. Я держалась в стороне ото всех, но не была ни слепой ни оглохшей. Честно, когда я получила открытку, меня хоть и разочаровал ее внешний вид, но впечатлило содержание. Я надеялась что автором послания будет безумно красивый парень с неприлично синими глазами в которых хочется утонуть, но… Потом была эта переписка в нэте… А потом наше первое с Русланом свидание… И если в первые минуты я еще сомневалась тот ли это романтик который умеет так красиво излагать свои мысли на бумаге; красиво говорить в переписке; цитировать любимых мною авторов, то с твоим появлением в кафе все разрешилось. Я почувствовала в твоем поведении некую фальшь, но не придала этому особого значения. Мне было немного обидно, что моя интуиция подвела меня и моим романтиком оказался не голубоглазый красавчик, но Руслан сумел покорить меня, умело играя выбранную роль. Он всегда так красиво говорил, так умело цитировал великих, так искренне сыпал любовными признаниями… - Златовласка огорченно выдохнуло.
– Я начала понимать и ощущать лишь за пару недель до нашего разрыва, что МОЙ Руслан не тот, кем он есть на самом деле, а тот, кем я хочу его видеть… Я начала понимать слишком поздно, что он просто играет со мной. Я успела влюбиться в него. Точнее - я полюбила того персонажа, которого он изображал. Только когда ему это все наскучило и он перестал особо стараться, я начала осознавать на сколько ошибалась в человеке. Не знаю какого черта, прости, я шагнула с крыши, ведь уже понимала «кто есть кто». Наверное, мне просто хотелось прочувствовать всю горечь разбитого сердца. Как сказала бы моя мама «Ты просто перечитала грустных стихов». Сейчас я поверить не могу в то, что могла больше никогда не увидеть солнца, луны, звезд, тебя…

В один ряд с огромными светилами Ника записала и меня. Все то время что она говорила я слушал ее дыша через раз, и после того как она замолчала я тоже не обронил ни слова. Передохнув несколько секунд, Ника продолжила.

– Не знаю, что на меня нашло в тот день. Я миллион раз ругалась с братом, упрекая его в слабохарактерности. Даже не помню сколько раз я, малолетка, пыталась вдолбить брату-инвалиду, что подобной жертвы не стоит никто в целом мире. Я все время задавала ему один и тот же вопрос «Кому ты сделал хуже тем, что сейчас без чужой помощи не в состоянии поднести ложку ко рту?». В чем перед ним виновата наша несчастная мама? И нужен ли он теперь той, которой был не нужен даже в отличной форме? До недавнего времени я совершенно его не понимала. Хотя сейчас легче не стало. Сейчас я и себя не понимаю. Как я могла сделать то, что сделала? Оправдываю свой поступок только тем, что на меня что-то нашло. Любовь… Любовь прекрасна, когда есть взаимность, в остальных случаях нужно просто быть сильным. Мой поступок мне уже не изменить и о том что я любила не того, мне до конца моих дней будет напоминать не разбитое сердце, а сломанные конечности.

Не смотря на совершенно не веселые рассуждения Ника в конце иронично улыбнулась, обдавая меня с головы до ног теплом этой улыбки.

– Кстати говоря о памяти. Вот уже которую неделю подряд я не расстаюсь с одним не очень удачным снимком, не подскажешь откуда он взялся?

Ника хитро улыбнулась и достала прямо с внутреннего кармана пижамы фото, хотя сильно сомневаюсь, что существует подобный дизайн, скорее всего она достала фотку прямо из собственного лифа. Вероника протянула мне фото на котором она радостно улыбалась наслаждаясь дождем из золотых листьев. Я молча взял фотку в руки. Именно ее я положил Нике в карман, прежде чем ее забрала скорая. Мне хотелось чтобы частичка моего сердца сопровождала ее и помогала выкарабкаться. Я с первого дня как распечатал, носил это фото с собой. Именно на него я записал первые рожденные душей и сердцем строки адресованные ЕЙ.

– Не знаешь, что написано на обороте?

Не уверен, но мне показалось Ника проверяет меня. Однажды она уже поверила ничего не значащим словам и рифмам теперь ей нужны доказательства, и я не осуждаю ее за это.

– Я не видел таких как ты. Столько золота… Враз замираешь.

Красоту твоих губ неземных… Сладостью их кого хочешь заманишь.

Я не видел таких как ты, никогда-никогда. Ты знаешь,

Синеву твоих глаз неземных я узнал бы из сотен, меня не обманешь.

Я не видел таких как ты: таких нежных, таинственных… Знаешь,

Мое сердце пленила вмиг, и теперь им как хочешь играешь.

Я не видел таких как ты. Ты одна для меня на свете,

Я себя убиваю любя, но меня до сих пор не заметишь.

Я не видел таких как ты. Для меня стала ты всем на свете,

Я тебе благодарен за то, что ты просто живешь на планете.