Только для просмотра
Шрифт:
Нербил выложил свои рисунки и ушел. Брезгливым жестом отодвинув листки ватмана, Семелой с горечью сказала:
– Подумаешь, выполнил заказ, одолжение сделал… У человека должны быть тормоза! Человек без тормозов способен на что угодно: украсть, убить, изнасиловать, предать – и даже проявить неуважение к своему начальству! Ничего, судьба всех вас еще накажет, и тогда вы увидите, что я права…
Вернулась Тамьен с пачкой бумаг, тихонько села за стол.
– Включи мне этот компьютер, а то где у него что… – Начальница вздохнула и потом ворчливо спросила, повернувшись к Вермесу: – Карандаш-то нашел?
– Его там не было.
– Не
Вермес имел представление о том, какие деньги крутит «небогатая организация», но благодаря своей шпионской выучке сумел сохранить на лице виновато-безучастное выражение. Наверное, стоимость мифического карандаша Семелой вычтет из его зарплаты. Не имеет значения.
После работы он проводил Тамьен домой, опять воспользовавшись режимом «Обольщение». Наконец-то их отношения сдвинулись с мертвой точки! Биокомпьютер оценил его старания, и перед сном Вермес получил кайф по полной программе. Ради таких минут стоит жить… Каждую клеточку его тела пронизывало невозможное, неземное блаженство. Ему не мешал ни шум, доносившийся из квартиры этажом выше, ни слишком яркий свет Врат, просачивающийся в комнату сквозь тюлевые шторы.
Проснулся он бодрым и хорошо отдохнувшим, как всегда после кайфа. На кухне вытащил из холодильника сразу две бутылки сока, сделал бутерброд. Перелив сок в кружку, позавтракал, бросил пустую бутылку в ведро. Распахнул буфет, оглядел содержимое полок. Ничего подходящего… Он снял эту квартиру три декады назад и еще не успел обзавестись множеством обычных в хозяйстве мелочей.
Пройдя в ванную, Вермес достал из стенного шкафчика банку со стиральным порошком. Годится… Вернулся на кухню, открыл вторую бутылку с соком мекойи и осторожно, не уронив мимо ни крупицы, всыпал туда немного порошка. Завинтил крышку, встряхнул. Розовато-оранжевая жидкость вспенилась. Ничего, так даже красивей. Правда, пить нельзя, но он и не собирается это пить. Пусть это у него будет сок для просмотра.
Вернув банку с порошком на место, Вермес отправился на работу. Несколько остановок на монорельсе – и вот он, обветшалый особняк с крупной, в стиле шестого века после Катастрофы, лепниной на стенах, арендованный «небогатой организацией».
Утро выдалось спокойное: Семелой пребывала в благодушном настроении и с умиротворенно-мечтательным выражением на лице рассуждала о том, что, если сейчас не жалеть себя и пахать по восемь – по десять часов в сутки, когда-нибудь потом можно будет вообще ничего не делать. «Сидеть и ничего не делать» – это была ее сокровенная мечта; та самая Большая Светлая Цель, ради достижения которой и полагалось «пахать по восемь часов в сутки». В глубине души Семелой испытывала отвращение к работе, но в то же время считала, что работать надо и уж тем более надо заставлять работать других. С некоторым удивлением от своего открытия Вермес узнал в этом один из так называемых базовых архетипов, которые из поколения в поколение прививали его соотечественникам Хозяева. Значит, с точки зрения Хозяев, Семелой живет правильно… Ему удалось отметить этот факт бесстрастно, без комментариев. Хозяевам виднее.
Он составлял рекламную заметку о консервированных кедайских фруктах, когда его настигла вспышка тревожного недоумения. Вермес положил ручку и уставился на исписанный лист бумаги. Почему он проделал сегодня утром этот номер с соком? Бессмысленная порча продукта… Похоже на то, что его заставил
Когда начальница вышла, Тамьен по секрету объяснила: Семелой потому такая добрая, что Рибнен утром вызвал ее к себе и выдал зарплату за прошлый месяц. Остальным пока не дают.
В перерыв Вермес сбегал в кафе около станции монорельса и купил четыре пирожных: себе, Тамьен и Семелой, а четвертое бросил на тротуар и раздавил подошвой.
– Что ты делаешь? – окликнул его кто-то.
– Для просмотра, – буркнул Вермес и быстрым шагом направился к офису. Он и сам не понимал, почему это сделал, но чувствовал, что так надо.
Скушав пирожное, начальница еще больше подобрела, даже начала шутить с Вермесом насчет его рекламной заметки: мол, вот будет замечательно, если, прочитав ее, сами кедайцы начнут покупать у «Россыпей» консервированные кедайские фрукты. Например, те двое, которых она вчера с таким трудом сюда затащила, – правда, теперь это астранийцы, но совсем недавно они были настоящими дикими кедайцами, поэтому жалко, что никто не догадался презентовать им на память по банке «Тропического компота».
Тамьен села за компьютер, но у нее постоянно выскакивала табличка «Только для просмотра». Позвали системного администратора. Тот сказал, что это точно проделки вируса, и посоветовал не выключать машину без необходимости. Вирус вообще-то не из самых пакостных: все, что он делает, – это переводит программы и рабочие файлы в режим «Только для просмотра». К еще не зараженным файлам он цепляется при каждой перезагрузке, поэтому чем реже включать-выключать – тем меньше он напортит.
– А когда вы нам антивирусник поставите? – спросила Тамьен.
– Когда велят. Ваше заявление лежит у Рибнена.
– Может быть, нам поторопить Рибнена? – нерешительно предложила Тамьен, когда компьютерщик ушел. – Неудобно ведь…
– И не вздумай! – осадила ее Семелой. – Он руководитель, он такие важные вопросы решает… Стратегические! А мы к нему будем со своими неудобствами бегать! Мы не жаловаться должны, а пахать по восемь часов в сутки.
– Как же мы будем пахать, если компьютер зависнет? – негромко поинтересовался Вермес.
– А ты ведешь себя, как базарная баба! – крикнула Семелой. – Ты на работе свои эмоции не распускай, понял?! Пахать он не хочет! Иди тогда отсюда на улицу, мы на твое место другого найдем!
Вермес предпочел помалкивать. Идти на улицу он не собирался – во всяком случае, не собирался без Тамьен.
Вечером он опять пошел ее провожать, но, когда попытался воспользоваться режимом «Обольщение», ничего не получилось.
Программа «Обольщение» доступна только для просмотра.
Черные боги, что это значит?! Он же так задание не выполнит… Вспомнив о кайфе, Вермес сжал зубы: сегодня он должен заслужить награду.
Он старался быть обаятельным, обнимал Тамьен за талию, рассказывал, выуживая из памяти, какие-то анекдоты… Доведя ее до подъезда, вздохнул с облегчением и повернул к станции монорельса. Все было правильно, он еще на шаг приблизился к цели и не позволял себе критиковать Хозяев. Он даже ужинать не стал, поскорее выключил свет и растянулся на кровати.
Ничего. Почему – ничего?! Это несправедливо!