Только моя
Шрифт:
Сейчас я все так же скучаю по нашему маленькому убитому дому, по бабушке и ее еде, по тому запаху, что впитался в родные стены. Но кое-что все же изменилось внутри меня. Я вновь начала мечтать.
За хорошую учебу и поведение воспитатель разрешала мне не ложиться спать вместе со всеми и тогда я тихо сидела на крыльце, рассматривая небо над городом и представляя, что пойду в старшую школу, а потом обязательно поступлю в колледж и моя жизнь изменится.
Она изменилась… И вновь не так, как я думала.
Сразу после завтрака меня вызвала к себе директор нашего интерната. Я непонимающе уставилась на воспитательницу, а та
Здесь кроме знакомых мне лиц сидит женщина, от которой я машинально сделала пару шагов назад уперевшись спиной в дверь.
— Привет, — она протянула ко мне руки.
Я лишь по этому жесту поняла, что со мной скорее всего поздоровались. Этот язык мне не знаком, но еще один гость оказался переводчиком. Молодой мужчина подтвердил мою догадку и жест был понят правильно.
— Как же ты выросла, — странная гостья старается приветливо улыбаться, но это больше похоже на оскал. — Я твоя тетя, — мои глаза приобретают размер средней планеты нашей Солнечной системы.
— Кейтлин, присядь, детка, — заговорила со мной директор интерната. — Ты говорила, что у тебя никого нет, но мы выяснили, что это не так. Твоя родная тетя, старшая сестра твоей мамы, разыскала тебя здесь. Она приехала, чтобы забрать тебя в семью, — в моих ушах словно напихано два рулона ваты. Я вроде все слышу, но совершенно не понимаю, что несут люди в этой комнате.
— У меня никого нет, — наконец могу сказать хотя бы пару слов. — Бабушка не говорила, что у нее две дочери, — эта самая дочь хлопает ресницами слушая переводчика.
— Мы с твоей бабушкой, — начала она объяснять. — Поссорились, когда я решила уехать обратно в Россию. Она второй раз вышла замуж и потащила нас с маленькой сестрой за собой в эти бараки. Я честно пыталась приспособиться, выучить язык, но так и не смогла. В итоге уехала, как только появилась такая возможность. У меня там жизнь, семья, дочка — твоя ровесница. Вы подружитесь, — отрицательно мотаю головой, не глядя на нее. — Кейти, я к вам приезжала, когда ты маленькая была. Вспомни. Я куклу тебе привозила в таком красивом вязаном платье, — и я помню эту игрушку. Она до сих пор у меня в комнате сидит в голубых вязаных тапочках и платье с капюшоном. — Мне сообщила знакомая, что мамы не стало. Увы, слишком поздно. Но я здесь и могу забрать тебя уже через пару недель, когда подготовят все документы и мы продадим бабушкин барак.
— Нет! — я подскочила со своего места услышав ужасные слова. — Это мой дом. Мой!
— Конечно твой. Но там ведь невозможно жить. Деньги будут лежать на специальном счету до твоего совершеннолетия, — а я чувствую своей пятой точкой, что эта новая родственница мне лжет. — Я заплатила денег агенту и адвокату. Все сделают быстро, и мы полетим на твою настоящую родину, как говорится, к корням, к истокам, — она противно смеется, а во мне растет ком паники, готовый вот-вот вырваться наружу. И чтобы этого не случилось, я, подскочив со своего места, трусливо убегаю из кабинета.
В туалете для девочек меня нашла психолог. Она прижала мою голову к своему животу, стала гладить по ней и вновь успокаивать.
— Ну чего ты ревешь? Многие дети мечтают о таком шансе, а ты льешь слезы.
— Она мне не нравится, — признаюсь женщине.
— А ты смотри на это иначе. Как на новую ступеньку, которую нужно преодолеть на пути к своей мечте. Ты ведь все еще хочешь поступить
— Я не знаю язык.
— Это аргумент, — она задумалась. — Давай-ка я попробую тебе немного с этим помочь, пока есть время. Договорились?
— Спасибо, — киваю ей не представляя, как выживу без советов этого потрясающего человека.
— Дорогая, я выбила для тебя репетитора, — с восторгом сообщил мой ангел — хранитель, когда я вернулась с занятий. — Ты не представляешь, как это было сложно, но я доказала, что ребенок не сможет нормально адаптироваться без знания государственного языка, на котором говорят все вокруг. Так что можешь смело настраиваться. Завтра первое занятие.
— Спасибо, — обняла добрую женщину.
На следующий день явилась на урок без опоздания, а через полтора часа вышла из кабинета с опухшим языком и головой в форме учебников. Но хорошо усвоенное слово «Надо» и надежда, что все же я смогу, дают хорошего такого пинка.
Оформление документов по опеке и продажа дома сильно затянулись. Вместо двух недель, про которые они говорили, прошло уже полтора месяца, что для меня лишь плюс, так как занятия с репетитором дают свои плоды. Этого недостаточно, чтобы беспрепятственно влиться в новую школу в чужой стране, но сильно поможет продолжить учить язык самостоятельно и просто понимать, что мне говорят.
— Ну что? — новая родственница вошла в нашу общую спальню. — Готова ехать?
— Да, — беру рюкзак со скромным набором личных вещей. Знаю, что в машине лежит большая сумка, собранная теткой в проданном доме.
— Ну вот и славно. Тебе там понравится, — она потрепала меня по волосам и подтолкнула к выходу.
В холле я попрощалась с директором, воспитателем, крепко обняла психолога.
— Ты со всем справишься, — прошептала она мне в ухо. — Не забывай мечтать.
Я вышла из интерната с улыбкой. На улице светит яркое солнце. Оно тоже провожает меня в новую жизнь. Из окно торчат завистливые лица остальных воспитанников этого места. Большинство этих детей мечтает обрести настоящий дом. Кто-то остался без родных в младенчестве, а кто-то, как я, попал сюда уже в школьном возрасте. Нам адаптироваться сложнее, но со временем у большинства получается. Приходит понимание, что у тебя просто нет выбора и необходимо смириться. Дальше ты ищешь плюсы в мелочах, которые тебя окружают, цепляешься за них и начинаешь придумывать себе сказку о том, что все изменится.
Мы сели в самолет, и новая родственница перестала обращать на меня внимание. Пока была возможность, она с кем-то долго разговаривала по телефону, а я пыталась разобраться в каждом слове, уловить смысл фраз.
Меня посадили к окну и на долгие часы небо стало моим спутником.
В аэропорту в ноздри ворвался запах чужого мира. Теплый, сладковатый, смешанный с зернами кофе и чужими лицами чужих людей.
Ольга отдала чемоданы таксисту, взяла меня за руку и потащила за собой на выход. Рассматривая улицы моего нового города, хотелось задать сотню вопросов, но она снова стала звонить кому-то и мне осталось лишь попробовать прочитать надписи над магазинами и кафе. Получалось плохо, машина двигалась слишком быстро и пока я складывала слоги, мы проскакивали вперед.