Только моя
Шрифт:
Даже в тонком ситцевом платье мне жарко, машина тоже нагрелась, и она никак не реагирует, пока я упрямо тычу на разблокировку дверей.
– Ну, давай! – мой голос по-дурацки изумленный.
Это в первый раз, и я понятия не имею, что вдруг могло погрузить мою машину в этот летаргический сон сейчас, когда она так мне нужна!
Снова жму на кнопку и дергаю за ручку.
Это глупо и бесполезно, дверь все еще заблокирована, но я опять и опять за нее дергаю и от досады топаю ногой с огромным
– Черт! – злюсь, под палящим солнцем осматривая полупустую парковку, будто это чем-то поможет.
Захлебываюсь еще одним изумлением, потому что из серого неприметного «опеля», припаркованного напротив, и который я даже не заметила, выходит Матвеев… Антон.
Сердце сбивается с ритма, пока его длинные ноги покрывают разделяющее нас расстояние, а глаза, мои предательские глупые глаза, следят за каждым его движением, особенно за тем, как под свободной потрепанной футболкой угадываются мышцы его плеч и груди.
На его носу зеркальные авиаторы, на бедрах черные спортивные шорты.
Моя рука взмывает к волосам, чтобы вспомнить, что вообще у меня с ними сегодня.
Они распущены.
Я сжимаю пальцы в кулаки, чтобы изобразить непринужденность и успокоить свое взбесившееся сердце, когда Матвеев оказывается рядом и буднично спрашивает:
– Проблемы?
Он оставил между нами расстояние в один шаг, и слава богу, иначе я от него шарахнулась бы.
Обводя глазами черты его лица, вижу свое отражение в стеклах его очков. На его жилистой шее новая порция загара, и мне приходится пережить короткий всплеск внизу живота, когда в голове призраком вспыхивает запах его кожи.
Что он, черт возьми, здесь делает?!
– Не открывается, – отвернувшись, таращусь перед собой.
– Дашь посмотреть?
Ненавижу его голос за то, что он такой неповторимый.
Протянув руку, отдаю ему брелок, боясь касаться его ладони.
– Аккумулятор сдох, – объявляет, потыкав на кнопки.
– Почему? – кошусь на него.
– Почему-то, – пожимает он плечом.
– И что теперь делать?
Мне почти плевать на машину. Больше всего на свете мне хочется узнать, как он здесь оказался?
Антон смотрит на меня сверху вниз, вместо того, чтобы ответить.
Я не вижу его глаз, от этого понятия не имею, куда конкретно он смотрит, но сглатываю слюну, потому что мои собственные глаза то и дело цепляются за его губы.
Прижав к груди свою сумку, я вопросительно выгибаю брови, потому что он все еще не ответил на мои слова.
– Дам тебе «прикурить», – возвращает мне брелок и кивает на свой «опель».
– У меня нет времени, – начинаю копаться в сумке. – Я опаздываю… возьму такси…
– Куда тебе?
Облизнув губы, поднимаю на него глаза. Рот сам называет конечную точку моего маршрута, на что Антон произносит:
– Я тебя отвезу, пошли.
Мои ноги вросли в асфальт. В нерешительности я жду какого-то сигнала от космоса, чтобы сдвинуться с места, но космос не думает мне помогать. Мне нужно самой решить, как ответить на эту благотворительность.
Сделав два шага к своей машине, Антон замирает и смотрит на меня, спрашивая:
– Ты вроде опаздываешь. Нет?
Еще больше я боюсь получить проклятый тепловой удар!
– Да… – закинув на плечо сумку, трогаюсь за ним следом.
Воздух в салоне «опеля» горячий.
– У тебя нет кондиционера? – пристегиваю ремень, косясь на Матвеева.
Антон усаживается на водительское сиденье, которое почти максимально отодвинуто назад, но ему все равно приходится широко развести колени, и я ловлю себя на том, что секунду пялюсь на его бедра и пах, а он… он смотрит на меня через свои чертовы очки и заводит машину, бросив:
– Нет.
Его рука ловко переключает передачи, которые для меня самой являются большой загадкой. Из-под футболки на внутренней стороне левого бицепса торчит кусок какой-то татуировки, но узнать, что она представляет, можно, только попросив его показать.
Заставляю себя смотреть вперед. Стекло с водительской стороны полностью опущено, но это не спасает ситуацию. А может, я просто плавлюсь изнутри от безумного влечения к этому двухметровому типу.
– Поздравляю с приобретением машины, – зачем-то говорю ему.
В прошлом году авто у него не было.
– Она не моя. Рабочая, – поясняет.
Я не хочу знать подробности его жизни, поэтому даже из вежливости не задаю уточняющих вопросов. Вместо этого спрашиваю:
– Что ты тут делаешь?
– Где именно?
Смотрю на его профиль, немного злясь.
– На парковке, – поясняю очевидное.
– Решил заняться добрыми делами, пока есть свободное время.
– Ты что, волонтер? – спрашиваю с подозрением.
Если бы мои мозги не были перегружены мыслями о нем же, я бы могла сложить дважды два еще пять минут назад. Он и есть тот самый новый волонтер, за которым уже очередь из поклонниц!
Разрушительный приступ ревности заставляет меня вытянуться в струну. Я напрягаюсь, пытаясь от этого чувства отделаться.
Антон поворачивает ко мне голову, говоря:
– Три дня в неделю.
Кажется, мне нужен его график! Я почти произношу это вслух. Почти. Но вовремя сжимаю зубы, чтобы не сделать.
Я молчу.
Отвернувшись, Антон тоже молчит.
Это молчание меня устраивает, но спустя пару минут, Матвеев тихо спрашивает:
– Исполнила свою адвокатскую мечту?