Только (не)любовь
Шрифт:
Конечно, сейчас мне тоже невыносимо больно, но лучше отрезать руку или ногу сразу, чем переживать день за днём, а потом всё равно прийти к изначально очевидному финалу.
Пока я раздумывала, самолёт набрал высоту и уносил меня всё дальше от того места, где я была счастлива. Всё решено безвозвратно.
Я отвернулась к иллюминатору, надвинула на глаза повязку для сна и постаралась отключиться. Не думать, не плакать, не искать пути отступления. Я буду жить здесь и сейчас, дробить боль на мелкие кусочки и проглатывать их, как горькие лекарственные пилюли.
По прилёту я долго тряслась на автобусе, потом села на поезд, который умчал меня туда, где почти нет туристов, зато есть покой и местные гуру, за пару монет готовые обучать медитации, предоставить кров в виде бунгало, или как тут его называют, и поделиться нехитрой пищей.
Одной тхали — круглого подноса с маленькими пиалами, наполненными рисом и различными гарнирами, мне хватало, чтобы насытиться.
Я сознательно отказалась от благ цивилизации, отключила телефон и окунулась в постижении искусства простой жизни, призванной помочь мне перезагрузиться. Всё же минимальные удобства в виде персонального туалета я себе купила и принялась ходить на беседы к гуру.
Нас, европейцев, было около десяти человек. При местном храме, посвящённом одной из богинь, я приняла месячный обет молчания. Это оказалось трудным делом, но помогало очистить голову «на ура».
В первое время я, признаться, ждала чуда. Беременности, например, или что мистическим образом здесь появится Ярослав, но ни того, ни другого не произошло, и я смирилась.
Не с тем, что останусь одна, нет, к этому я пока не была готова, а с тем, что ничего не решится само собой. И заодно выяснила, что занятия йогой два раза в день приносят мир в мою истерзанную сомнениями душу.
А вот представления о медитации оказались настолько наивными, мои потуги закончились разочарованием. Попробовав пару раз, я отказалась от этой оплаченной опции. Тем более она более походила на раскуривание трубки с марихуаной.
Жизнь здесь шла в бесконечной смене дня и ночи, но ожидаемого отрешения от мирских проблем не приносила. Я всё время думала, как там Яр. Сначала ждала его, потом злилась на себя, и лишь к исходу пятой недели достигла состояния, которое местные называют «просветление», а я — апатией.
Уже и говорить мне разрешалось, но я не хотела. К счастью, здесь никто ни к кому не приставал с вопросами и не лез в душу, так что одиночества я добилась.
Дошло до того, что мне не хотелось ни есть, ни ходить на йогу, и местная жара порядком надоела, но, стиснув зубы, я терпела и не позволяла себе ежеминутно пересчитывать дни до отъезда.
Здесь существовала легенда, что бесплодие, впрочем как и остальные недуги, лечат воды священной реки Ганг, но она оказалась столь грязна, что я раз и навсегда оставила эту мысль.
Всё чаще мне снился Ярослав. Но сны были тревожными: то он заболел и лежит умирает, то напротив, ожил в объятиях другой. Я просыпалась и понимала, что до крови искусала себе нижнюю губу, а потом, выпив воды, снова забывалась поверхностным сном, больше похожим на вялотекущий кошмар.
И однажды утром для меня забрезжил свет.
Эпилог 2
Внезапно в моём скоромном жилище появился Яр. Я как раз возвращалась после занятия йогой и уже издалека заметила его.
Сердце йокнуло, сбилось с ритма, а потом застучало ещё сильнее. Ноги стали ватными, и я почувствовала, что на глаза навернулись слёзы.
Нет, этого просто не может быть! Я никому не сообщала, где нахожусь, разве что пользовалась дебетовой картой, когда расплачивалась за билет на поезд. Но ведь прошло почти шесть недель!
И всё же мысли и сомнения смыла набежавшая волна эйфории. Возможно, это мне только кажется, и сейчас я проснусь, испытав жесточайшее разочарование. Машинально я прибавила шагу, сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.
Яр стоял, засунув руки в карманы светлых брюк, и выглядел так, будто пришёл из соседнего павильона. Солнцезащитные очки прикрывали половину лица и не давали увидеть выражение его глаз. Впрочем, я всё равно была слишком далеко, чтобы это оценить.
Расстояние между нами стремительно сокращалось. Яр сделал пару шагов навстречу, с сердитым видом повёл плечами, но я не дала ему возможности начать разговор первым:
— Привет! — произнесла я, стараясь дежурно улыбнуться и не дать мужу увидеть, как я рада его приезду.
Сейчас я уже жалела о своём решении уехать на край света, только подтвердила расхожую мысль: от себя не убежишь.
— Ну привет! — ответил он и, крепко схватив меня за локоть, подтолкнул ко входу в бунгало ( я так и не выучила, как называют местные хижины). — Признаться, еле тебя нашёл.
— Не слишком быстро искал, — фыркнула я и тут же осеклась. Сейчас он подумает, что я специально сбежала только за тем, чтобы догнали и вернули. — Я уехала, потому что не смогла бы уйти и жить в соседнем районе. По крайней мере, не сейчас.
— Никуда ты не уйдёшь, Герда, — Яр сорвал очки и бросил их на застеленную покрывалом кровать, больше напоминающую лежак. — Я тебя не отпущу и не надейся.
Я знала, что это не бравада. Видела по глазам мужа, что он испытывает тихую ярость напополам с желанием обнять меня. И как-то обмякла, осознав, что теперь точно никуда не уйду, но мой противный дотошный характер требовал прояснить ситуацию.
— Ты хочешь детей, — произнесла я тихо, смотря в сторону. — А я вряд ли смогу их родить. И не предлагай мне обследоваться, лечиться, пробовать новые методики. Понимаешь, я устала, я не верю в исход и не хочу растерять здоровье в погоне за мечтой. Наверное, такой ценой ребёнок мне не нужен.
Я закусила нижнюю губу, чувствуя, что не способна сейчас здраво изложить свою позицию. Вот кому угодно другому запросто!
А когда я находилась рядом с мужем, чувствовала его взгляд, наступала растерянность. Забывались подходящие слова, оставались одни эмоции, казалось, что всё, что я говорю, выглядит просто как эгоизм. Но это было моё право — распоряжаться своим телом так, как я хочу.