Только никому не говори. Сборник
Шрифт:
Три года назад летом Павел Матвеевич с женой куда-то уезжали, на даче остались две сестры. Старшая Анна и младшая Маруся. В одно июльское утро Анна, заглянув в комнату сестры, обнаружила, что Маруся исчезла. Окно было распахнуто настежь, диван застелен покрывалом, постель убрана внутрь, как обычно убиралась на день.
— Сестры на ночь закрывали окна?
— Конечно. Ведь они оставались на даче одни, и притом у нас комарья…
— И Анна ничего не слышала?
— Представьте себе — нет!
— Значит,
Не так. Во-первых, вся ее обувь осталась в доме, вообще вся дачная обувь в доме нашлась, понимаете? Ну куда бы она ночью босиком отправилась! И потом: на окне никаких отпечатков пальцев милиция не нашла. Ни на подоконнике, ни на рамах, ни на стекле.
— Отпечатки убийца стер, — вставил Игорек, — это понятно.
— А мне, например, непонятно, — заговорил Василий Васильевич. — Если ее в доме убили — как же сестра не слышала? Какую-нибудь муху прихлопнуть — и то шуму. А человека? Если же ее кто-то в окно живую тащил, отчего она голос не подала? Непонятно. Что-то ты, Вер, знаешь, да все не то.
— Все точно так и было, честное слово! — закричала Верочка, покраснев с досады. — Отпечатки стерты и обувь на месте. И собака служебная только на Свирку милицию и привела. Туда сестры каждый день ходили, жарища жуткая стояла. Там у них место свое было в кустах. Собака привела, а ничего не нашли. Все берега облазили, и рощу, и луг, и кладбище наше… я уж не говорю о самой даче. Нигде ничего! Ее убийца куда-то далеко занес.
— Да убил-то он ее где? — перебил бухгалтер нервно.
— Вот что я думаю, — заявил Игорек. — Убийца был ее знакомым, иначе она бы шум подняла. Ночью у них свидание было назначено. Она открыла ему окно, он влез. Ну, конечно, все по-тихому, чтоб Анна Павловна не услыхала. Тут он ее усыпляет каким-нибудь наркотиком… может, они вино пили. Усыпляет, делает свое дело и убивает. Затем пугается и тащит…
— Во нагородил! — восхитился Василий Васильевич. — Запомни, дружок, на будущее: если девушка ночью в спальню свою зовет, усыплять и убивать ее не надо. Она и так на все готова.
— Пожалуйста, другой вариант. Убийце стало известно, что на даче хранится золото…
— У них вроде ничего не пропало, — вставила Верочка.
— Это они так сказали, а там еще неизвестно. Убийца знакомится с этой девицей на Свирке. Или до этого он знал, или она ему проболталась насчет золота. И убивает он ее как свидетельницу кражи, вытаскивает в окно и стирает отпечатки. Ну а потом отнес подальше и труп закопал…
— Труп закопали, — неожиданно подтвердил Павел Матвеевич, открыв глаза и улыбнувшись.
— Он иногда чьи-нибудь слова последние повторяет, — нарушил Василий Васильевич внезапную и какую-то нехорошую тишину. — Золото и наркотики наш Игорек в боевиках видал. А вот вы как будто писатель, то есть не без ума. Что вы об этом думаете?
Я думаю об отношениях между сестрами. Верочка, вы были с ними знакомы?
— Марусю не помню. Анну Павловну знаю, конечно. Она к отцу в больницу ходит.
И ваше впечатление?
— Строит из себя… Анна Павловна! А сама почти моя ровесница…
— Учительница, — сказал Игорек со скукой.
— Девушка с характером, — включился Василий Васильевич. — К ней и правда не подступись. Никто до сих пор и не подступился. Вдвоем с отцом живут.
Живут Черкасские в новом московском районе, почти на окраине. Каждое лето, как у Анны Павловны начинаются в школе каникулы, переезжают на дачу. Неделю назад, в отсутствие дочери, Павел Матвеевич опрокинул на себя кастрюлю с бульоном. В больнице за ним ухаживает здешняя санитарка Фаина, которую наняла дочь.
— Старый друг к нему ходит часто. Человек интеллигентный, высокого полета, но душевный. Художник. Он приезжает…
Послушайте! — обратился вдруг ко мне Игорек в возбуждении. — А чего это вы насчет сестер намекали? Вы думаете, Анна Павловна ее прикончила?
— Потрясающе! — Верочка вскочила и всплеснула руками.
Воистину: молчание — золото! Я сказал поспешно:
— Не думаю! Мы не знаем, какая атмосфера была в семье Черкасских, как они относились друг к другу. Не исключено, например, что Маруся покончила с собой. Или убежала из дому…
— Босиком?
— А вдруг она убежала с таким мужчиной, который мог одеть ее с головы до ног. Да мало ли какая случайность, какая нелепость…
Я говорил и сам себе не верил. Возможно, рассказы моих первых свидетелей были нелепы — а если нет? Тогда случайность исключалась. Окно не может открыться само по себе, и человек, открывший его, постарался почему-то замести следы. Из дому не убегают босиком, тем более ночью. После самоубийства остается труп, который в конце концов находят профессионалы с ученой собакой. И наконец: какая нелепая случайность могла привести к смерти матери и безумию отца? Полевые лилии в полной тьме.
День был поистине золотой, знаете, когда лето набирает силу… душная дымка, дрожащее марево и жасмин в цвету. Воздух можно пить. Мы собрались на прощанье и на новоселье одновременно. Девочки переселялись на дачу. Маруся только что на аттестат сдала, у Анюты ее первые учительские каникулы начались. А Павел с Любой улетали вечером в Крым, в санаторий… у нее сердце — вот и результат. Мгновенная смерть. И хоронили мы ее в другое воскресенье — в следующее! Вы представляете? Прошла неделя — и семья истреблена, сжита со свету, нет ее. Звучит напыщенно, но поневоле вспомнишь какой-то древний рок в какой-то древней трагедии. Но это было потом, а в тот золотой воскресный день…